— Рука сломана?
— Только палец, — ответила Сесилия. — Мы выпрямили его и наложили шину.
— А мазь из посконника применяли?
Сесилия кивнула.
— Что-нибудь еще сломано?
— Нет. Но все тело в синяках — и лицо, и живот. И губы разбиты. — Она рассказала Оуэну, как лечила дочь.
Он знаком попросил Сесилию выйти с ним из комнаты. Они остановились на площадке и посмотрели вниз, в холл.
— Валериана должна ее успокоить, — сказал Оуэн. — Вы говорили, живот у нее в синяках. Кровотечение было?
— Да, но уже прекратилось.
— Думаете, она сможет проглотить немного вина с настоем валерианы?
— Да, мы уже поили ее вином.
— Очень важно, чтобы она успокоилась. — Оуэн потер шрам на левой щеке. — Господи, что за человек мог сотворить такое с собственной женой?
— Он говорит, что у него есть потребности, а она ему отказывает. Это доводит его до бешенства.
— Я могу что-нибудь еще сделать для вас, миссис Ридли?
Она взяла его за руку и сжала.
— Вы хороший человек, капитан Арчер.
Она окинула взглядом его лицо, чуть дольше задержавшись на губах. Миссис Ридли стояла чересчур близко. Была слишком настойчива. Оуэн подавил желание попятиться.
Сесилия улыбнулась сквозь слезы и, вздохнув, разгладила юбку.
— А сейчас я должна встретиться с зятем.
Оуэн устроился на ночь в комнате рядом со спальней Анны. Сесилия Ридли была уверена, что Скорби ночью не станет ничего предпринимать, ведь она убедила его уехать в Беверли и переночевать в гостинице, но Оуэн не знал покоя. Он ворочался с боку на бок на тюфяке, прислушиваясь, как в комнате дочери мечется из угла в угол Сесилия Ридли.
Внезапно шаги за стеной изменились: женщина решительно двинулась к двери и вышла в коридор. Тут же раздался стук в дверь Оуэна.
— Входите.
Сесилия Ридли держала в руках масляную лампу, освещавшую ей лицо.
— Простите, что нарушаю ваш сон.
— Я так и не смог заснуть.
Она вошла, прикрыла за собой дверь, поставила лампу на маленький столик рядом с Оуэном и снова принялась расхаживать от стены к стене, держа руки за спиной.
— Что случилось? — спросил Оуэн.
— Вы должны помочь нам. Анне нельзя здесь оставаться.
Господи, эта женщина все-таки ударилась в панику.
— Я готов помочь, миссис Ридли. Ко мне даже сон не идет, я все думаю о вашей бедной дочери. Но ее нельзя перевозить. У нее кровотечение.
— Уже прекратилось.
— Если она сядет на лошадь, оно может снова открыться.
Сесилия резко повернулась и присела на край кровати.
— Если Анна останется здесь, будет только хуже. Вы должны это понимать. — В ее огромных темных глазах мерцал дикий огонь.
Оуэн догадывался, чего она опасается. Разве не эта же причина не давала ему заснуть, заставляя прислушиваться, не вламывается ли кто в дом? Но Анна в ее состоянии не выдержала бы дороги.