— Нас теперь пустят только на бомж-пати, — усмехнулся я.
— В быдло-клуб, — вернул усмешку светлый, так же вытряхивая песок из обуви. Взвесив в руке сотовый, он бросил трубку мне: — Крылатый, лови!
Поймав телефон, я просмотрел список последних вызовов и взглянул на эльфа.
— Ну ты и зараза…
— Доверчивый дурак.
Я вернул Вану телефон, переглянувшись, мы не выдержали и расхохотались.
Пока мы выясняли кто круче, Слава и Майя всё ещё не могли договориться с отцом, чтобы их отпустили на ночь.
— Шестнадцатилетним девочкам не место в ночном клубе! — услышал я возглас седого дядьки.
Ой. Ой ещё раз. Она старше меня. Хотя с другой стороны, можно не говорить ей, сколько мне лет… Эх, кого я обманываю! Мой возраст у меня на лице крупными буквами написан!
— Пап, я пойду с Майей и прослежу, — спокойно возразил её старший брат гулким низким басом.
— За малолетней сестрой и компанией юнцов?!..
— Мы совершеннолетние! — хором возмутились мы с Ваном, незаметно подойдя к спорящим людям поближе. — И отвечаем за себя сами!
Человек, прищурившись, поинтересовался, давно ли совершеннолетие стало наступать в пятнадцать лет, на что Ван в грубой форме ответил, что ему, вообще-то, несколько больше и если он молодо выглядит, так это только потому, что жить будет в четыре раза дольше любого человека. А самостоятельность светлые приобретают в четырнадцать, а если они ещё и Хранители, то тренируют их с пелёнок и первые полномочия с обязанностями они получают аж в семь. И добавил, что тёмные получают все права с обязанностями с момента обращения и окончания основного обучения. А если они ещё и знатных родов, то обучение проходят по ужесточённой программе. Ну, тут уж всё равно тёмный или светлый. Обременён длинной родословной и старшей кровью, будь уверен — плохо учиться не позволят.
Хранителей и Стражей ушастых тренируют по особой программе и растят не так, как других. И если Стражей выбирают уже в четырнадцатилетнем возрасте, то Хранителей отбирают с рождения. Это особая эльфийская каста, которой много дозволено, а взвалено ещё больше.
Пока мы возвращались к пирсу, я успел спрятать оба венца в «невидимку» и, сделав суровое лицо, объяснить, что разбалтывать секретную информацию о нашем происхождении не стоит.
Отец Майи после разговора с нами сделался задумчив и уже не так категоричен в отказах своим детям. На пирсе я заметил, что Майя как-то странно на меня смотрит. Ну вот опять… Сколько раз мне придётся доказывать, что и с венцом и без венца я одинаковый?!
— Тебя смущает моё происхождение? — напрямую спросил я, подойдя к девушке.