А поскольку учеба давалась ему без особых усилий, у парня оставалось достаточно времени для развлечений.
Когда наконец Арнольд понял, что его многомесячные бдения подле Наташи ничем путным не кончатся, он решил уйти. То есть не оборвать знакомство с Романовыми, по-прежнему быть для них добрым знакомым, но попробовать поискать ещё где-то свою единственную женщину, если Наташа уверяла его, что это не она.
Например, он стал усиленно интересоваться хорошенькими студентками, каждый раз словно доказывая Наташе, как глупо она поступила, отвергая его чувства. И вот на этом поприще он преуспел!
Никто из юношей-студентов не знал о чувственной стороне отношений между мужчинами и женщинами столько, сколько Арнольд Аренский.
Наиболее раскрепощенные студентки — в основном, подруги футуристов, которые считали, что стыд — пережиток прошлого, некий атавизм в человеческих отношениях и со временем отомрет — с удовольствием учились у него, на практике познавая основные положения индийских трактатов о любви.
Они шепотом рассказывали интересующимся о штуках, которые вытворял в постели начинающий юрист, отчего его слава Казановы росла, и было даже странно, что он ни разу не влип в историю вроде нежелательной беременности очередной подружки…
На Лубянку Аренского больше не вызывали. Он особенно и не задумывался, почему. Его голова была занята совсем другим.
Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. А именно случилось оно с тем самым лейтенантом НКВД, принявшим столь горячее участие в судьбе Аренского. Он попал под очередную чистку рядов ОГПУ. Уберечься от неё было невозможно, а поскольку руководство славной организации менялось часто, каждый вновь приходящий руководитель стремился убрать старые кадры, чтобы заменить их своими. Кажется, лейтенант даже не понял, за что его так наказали: лишили погон и отправили по этапу на Соловки. Как сказал один из его коллег, хорошо хоть не расстреляли.
Тайник лейтенанта остался нетронутым. Опальный офицер, оскорбленный в лучших чувствах, решил, что раз государство так бесцеремонно обращается со своими преданными гражданами, оно не заслуживает сокровищ, которыми лейтенант мог бы его одарить.
Если бы Наташа знала, на какой путь невольно толкнула Арнольда своим отказом, она бы, возможно, ещё подумала, стоит ли быть с ним такой жестокой. Но нынешний Арнольд никак не ассоциировался у неё с невысоким крепким подростком, который охотно обнажал в улыбке крепкие белые зубы между ними была щелочка, и его отец Василий Аренский шутил, что мальчишки с такими зубами — жуткие врунишки.