И сейчас, в свои теперешние 85 лет он остаётся центром свободной вольной русской литературы. Да, он уже не живёт романами, живёт "мгновениями", но такие его мгновения весят тяжелее многих нынешних романов.
Помню, мы пили с ним в былые годы у него в Красной Пахре трофейную водку и пришли к выводу, что Юрий Васильевич Бондарев – неубиваемый мушкетёр. Честь и достоинство, смелость и отвага, некая весёлая офицерская бравада и борьба до последнего патрона. Вот так и будет жить до конца – непобеждённым.
Сейчас его уже мало читают, хотя недавний роман "Искушение" – один из лучших в литературе конца ХХ века. Очень личная, до сих пор непонятая книга. А есть ещё "Непротивление", "Бермудский треугольник"… Уверен, ещё прочтут.
Несгибаемый русский офицер.
Великий русский писатель.
Татьяна РЕБРОВА СТАВКИ СДЕЛАНЫ...
Личутин В.В. Последний колдун. – М.: ИТРК, 2008.
Я начинаю читать, смутно догадываясь по рисунку на обложке, но точно ещё не зная, что эта повесть о любви, повесть лет времени утекающего. И первое слово Писатель, и далее имена и дела писательские, точки зрения их, как точки первоначальных взрывов... Меня втягивают в русский Космос, в акт творения, где в начале было Слово, и оно было Богом и Любовью. Всё через любовь, и Слово через неё же.
И я верую в догмат Личутина, что "в словах много небесного, что связано с Богом". Не зря здесь догмат-то этот. Не зря, потому как идёт здесь великое фёдоровское воскрешение отцов и матерей наших... "Если зовёт своих мёртвых Россия, значит, беда", значит, сбывается страшное пророчество поэта Бальмонта: "Россия идёт назад – очень назад… и идёт по заколдованному дьяволическому кругу…" Порвать этот круг, на подмогу кликнуть. Личутин и композиционно усиливает этот клич, используя энергетику нелинейной прозы, причём в отличие от пульсации Павича, у Личутина идёт длительное облучение определёнными отрезками времени, и чем больше поглощено этими временными отрезками света Любви, тоскующей нежности и благого созидания, тем сильнее сегодняшнее его излучение и сила соответственно.
И уже не кажется поверхностной ассоциация "честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой". И как не зря звучат написанные слова о вещем смысле, а значит и о вещем сне своём, и как доверчив он к народу, веруя, что он уцепится за повесть, как за полу одёжки, и выйдут они вместе из круга заколдованного. Вот эти слова: "И эта хитрая умственная игра с Богом и дьяволом исполнена такого... вещего смысла и такого притягательного, обавного чувства, что за литераторами, как слепые за поводырями, мы охотно тащимся". Сколько сейчас слепых поводырей! Имя им легион. Но волшебным указующим путь клубком разворачиваются в слёзных туманах личутинской памяти подёрнутые драгоценной патиной веков российские пейзажи – мы зовём их Отечеством.