борта, из которого была видна уплывавшая вниз земля. Вовка откровенно
трусил, и это было легко заметить.
— Первый раз летишь на самолете? — спросил Вовку круглолицый старичок
с двумя подбородками. Он сидел в соседнем кресле и не без удовольствия
смотрел на соседа.
— У-гу… — ответил Вовка, вцепившись в подлокотники.
— Зря боишься. Ты уже в самолете, а он уже взлетел. Так что если ему и
суждено упасть, то только вместе с тобой. Раньше надо было бояться, пока
по трапу шел.
Вовка, и до того чувствовавший не совсем хорошо, ощутил себя совсем погано.
Каждой молекулой своего естества он осознавал ту громадную ошибку, которую
совершил, поднявшись на борт самолета. Он недобро взглянул на дедушку,
а тот продолжил все с той же веселой интонацией.
— Я уже тридцать лет летаю и, как видишь, жив и здоров. Всего две катастрофы.
Не бойся, в этот раз все будет хорошо. Это как игра в карты — новичкам
всегда везет. Правда, бывает, что один двигатель откажет или проводка
загорится, но тебе это не грозит. Потому что ты летишь первый раз.
— Но вы-то совсем не в первый, — заметил Вовка. — И большинство пассажиров,
могу поспорить, тоже. Количество имеет привычку переходить в качество.
Старичок взорвался смехом, и пару минут он хохотал от души. Вовка, как
и прежде, зло смотрел на соседа. Наконец тот начал успокаиваться.
— Просите меня, молодой человек, — сказал старичок сквозь все еще пробивающийся
смех. — Я просто не смог удержаться, чтобы не пошутить над вами. У вас
было такое лицо при взлете…
Старичок почувствовал новый приступ смеха и, чтобы не обижать Вовку, мобилизовал
весь свой многолетний опыт ведения переговоров. Опыт дал себя знать, и
через несколько секунд старый дипломат всего лишь улыбался.
— И какой был у меня вид? — почти с угрозой спросил Вовка.
— Обреченный. Ну да ладно. Давайте знакомиться. Вячеслав Николаевич, —
дедушка протянул пухлую руку.
— Вовка, — ответил Корнеев-младший и пожал протянутую ему руку.
— Значит, можно на «ты». И тогда я просто дядя Слава. Да не бойся ты так.
Все будет хорошо. Тут лету всего три часа с хвостиком.
С соседнего ряда, с кресла возле иллюминатора, поднялся итальянец и, пытаясь
выйти в проход между креслами, выронил целую колоду разноцветных кредитных
карточек. Собрав их, итальянец двинулся к туалету и, проходя мимо дяди
Славы, улыбнулся ему. Дядя Слава ответил итальянцу такой же улыбкой, проводил
его взглядом и сказал Вовке.
— Сколько знаю Маурицио, столько он роняет свои карточки.
— А вы с ним знакомы? — удивился Вовка.
— Да. Уже восемнадцать лет. Я был знаком еще с его отцом. Их семейная