Трактат был красиво оформлен, по всему видно, писец переписывал. А поверх
текста, наискосок, от руки был написан вот этот самый стишок. Позже в
монастыре случился пожар, трактат сильно пострадал от огня. Да и латынь
я плохо знаю. Так что за достоверность перевода не ручаюсь, но смысл передать
смог. Я почему стишок вспомнил… Концу света в трактате была посвящена
целая глава. В ней говорилось и о пизанском лабиринте, который злу никогда
не пройти…
В Пизе, как и в Милане, Вовка поселился в одном номере со Стасом, Юра
— с Бондарем, а Тамаре снова повезло. Закончив с оформлением забронированных
номеров, Бондарь, раздавая ключи, объявил:
— До обеда свободное время, затем мы совершим небольшую
экскурсию по городу. К Падающей башне… еще пару мест посетим.
— Но ведь она закрыта, — сказал Вовка.
— Кто? Башня? — Бондарь искренне удивился. — Как можно закрыть Северное
сияние? Это ведь… Внутрь мы, конечно, войти не сможем, но увидеть это
чудо с расстояния пятнадцати метров нам никто не запретит.
Договорившись встретиться возле входа в ресторан в два часа, все разбрелись
по номерам. Отсидевшись пару минут, Вовка на цыпочках вернулся к двери
номера и прислушался. За дверью было тихо. Он осторожно выглянул из номера.
Коридор был пуст.
— Чисто… — обернувшись, прошептал Вовка. — Валим…
— Не шали. Оставлю дома, — пригрозил Стас.
Вовка демонстративно отошел от двери и, плюхнувшись в кресло, начал смотреть
на Стаса в ожидании команды «на выход». Ждать ему пришлось недолго.
Кафе «Опера» отыскалось без труда. Первым профессора заметил Вовка. Торо
сидел за столиком и медленно помешивал ложечкой кофе. Рядом с блюдцем
лежала светло-синяя прозрачная папочка. Как только профессор поднял глаза и посмотрел в сторону приближавшихся Стаса и Вовки, те сразу поняли, что
что-то случилось.
— Здравствуйте, профессор, — сказал Стас.
— Здравствуйте… — ответил Торо.
— Что-то случилось?
— Профессор Гримольди погиб.
Стас задумался над услышанным, хотя сильно и не удивился. Шлейф смертей
стал длиннее еще на одного человека. Вовка посмотрел на Стаса, перевел
взгляд на профессора и приготовился слушать не очень хороший английский
профессора.
Торо молчал, собираясь с мыслями.
— В тот же день, когда вы пришли ко мне в университет, Гримольди сгорел
на своей вилле. Наверное, он узнал, что чувствовал в последние минуты
Джордано Бруно. Как это страшно — сгореть заживо.
— Я совершил большую глупость, втянув вас в эту историю, — сказал Стас.
— Перестаньте, — поморщился Торо. — Я не ребенок и поэтому привык сам
отвечать за свои поступки. А Гримольди и без вас «втянулся» в историю