Все захохотали. А Вася забарабанил по столу:
— В последний раз предупреждаю тебя, Бардин, за срыв работы бюро…
В спор неожиданно вмешался корреспондент:
— Так это же юмор, товарищ Герасимов, только юмор! Как вы не понимаете.
Однако на помощь Васе пришел Воробьев:
— Что это, товарищ Ашмарин, за «просто юмор»? Или вы забыли, что юмор относится к области идеологии?
— Нет, я этого не забыл, но в данном случае…
И тут Саша не выдержал:
— Но здесь в самом деле нет ничего, кроме желания ребят посмеяться. Где же «чуждые нравы», «анархия», о которых нам читали в справке?
— А ты, Степанов, помолчи! — осадил Вася. — Молод еще. Тут и без тебя есть кому заняться этим делом.
— Что за тон? — вспыхнула сидящая неподалеку от Саши Инна Григорьева. — Ты что же, единолично хо-Нешь все решать, как и комиссию создавал, — «в рабочем порядке»?
— Действительно, что за тон! — поддержал Инну другой член бюро, Володя Свиридов.
Ребята зашумели.
— Ну, ладно-ладно. — Вася беспокойно заерзал на стуле. — Давайте без крика! Переходим к обсуждению. Должен предупредить, что вопрос, который мы решаем, очень серьезный. Кто будет говорить?.. Может быть, вы, Модест Петрович?
— Нет-нет! Я послушаю. — Бенецианов был чем-то недоволен.
— Дай мне сказать.
— Опять Бардин… — Вася недовольно поморщился.
— Да, я. Мы тут просмотрели с ребятами все «документы». О них и говорить нечего! Только людям с болезненной мнительностью могло прийти в голову, что на кафедре минералогии образовалась какая-то «организация», распространяющая «чуждые нравы». Это не значит, что там все безупречно. Взять хотя бы эти картинки. Но с ребятами надо было поговорить запросто, по-товарищески. Поэтому я хочу сказать сейчас о другом. Как могло возникнуть это высосанное из пальца «дело»? Как получилось, что нас оторвали от работы и заставили быть невольными участниками комедии…
Вася попытался прервать его, но все зашумели:
— Не мешай! Говори, Андрей!
— Так вот, — продолжал Бардин, — как могло получиться что целому коллективу кафедры нанесено такое оскорбление, а все комсомольское бюро оказалось в положении недоумевающих свидетелей? Причина в том, что наш секретарь перестал считаться с мнением бюро, присвоил себе право единолично решать любые, даже важные вопросы, и больше того — проникся нездоровым чувством подозрительности, недоверия к своим товарищам. Я считаю, что мы должны указать ему на это, а если не поймет, придется нам ставить вопрос о переизбрании секретаря.
— Ставьте! — крикнул Герасимов. — Хоть сейчас! Но я этого так не оставлю. Сегодня же пойду в партком!