— Как не существует?
— А так вот: никакого Бурбаки нет, а есть целая корпорация молодых французских математиков, которая печатает свои труды под псевдонимом Бурбаки.
— Интересно!
— Конечно. А корпорация и не подумала сдаваться. Вскоре появилась очередная статья Бурбаки, в которой утверждалось, что сам этот американец не существует, а имя его — псевдоним целой группы американских математиков. Ну, это было просто выдумкой, шуткой… Но все равно здорово! Так вот и нам собраться бы для начала хотя бы человекам пяти-шести, заняться покрепче математикой и физикой, проработать труды Юрия Дмитриевича и двинуть потом всем вместе…
— А есть уже кто на примете?
— Нет, я никому еще не говорил об этом.
Люся рассмеялась:
— Так что же вы раскрываете свои планы первой встречной?
— Кому это первой встречной? Тебе?! — неожиданно перешел Саша на «ты». — Ну, нет! Не каждая пошла бы в милицию. И вообще…
— Что вообще?
— Ну, сразу же видно человека! — смутился Саша.
***
Мать встретила ее в прихожей:
— Как дела, Люсенок?
— Все хорошо, мама. Только на занятиях мне сегодня быть не пришлось…
— Как так?
Люся бросила сумку, сняла пальто.
— Да, понимаешь, профессор, который должен был читать первую лекцию, заболел, а потом… — И Люся рассказала обо всем, что произошло в этот день.
Мать покачала головой.
— Я сделала что-нибудь не так, мама? — Люся постаралась заглянуть ей в глаза.
— Нет, дочка, иначе ты поступить не могла. Но… много хлопот доставит тебе эта черточка характера.
— И ты хотела бы, чтобы у меня не было ее, этой черточки?
Мать улыбнулась:
— Нет, не хотела бы.
Люся прижалась к матери:
— Мама, ты знаешь, кто такой Никола Бурбаки?
— Никола Бурбаки? Геолог?
— Нет, его совсем не было. Понимаешь, совсем!
— Ничего не понимаю…
— О, это целая история. Я тебе расскажу потом. А сейчас…
— А сейчас обедать!
— Я не хочу, мама.
— Никаких «не хочу». Все давно готово. Только тебя и жду.
— Ну, хорошо.
Они прошли на кухню.
— А у нас радость, Люсенок.
— Письмо от папы?
— Как ты угадала?
— По тебе увидела. Где оно?
— Сначала обедать.
— Нет-нет-нет! — Люся вприпрыжку побежала в гостиную и нетерпеливо развернула плотно исписанный листок. «Ты впервые выходишь, дочка, в большое плавание. Школа это еще тихая заводь. Университет — уже море», — прочитала она.
И сразу представилось лицо отца — длинное, худое, темное от солнца и ветра, с лукавым прищуром глаз.
Люся улыбнулась…
Отец Люси Владимир Александрович Андреев, топограф дорожной изыскательской партии и писатель-географ, исколесил в свое время если не всю страну, то уж, во всяком случае, никак не меньше половины. Сейчас он был в Саянах, где прокладывалась трасса железной дороги. А до этого пришлось ему побывать и в республиках Средней Азии, и на дальнем севере, и в Советском Закарпатье, и в Уссурийской тайге. Был он и в заграничных командировках: в Гане, Монголии, Северном Вьетнаме, Афганистане. Случалось ему пить воду из Байкала, печь яйца в песках, Муюнкумской пустыни, купаться в горячих озерах среди льдов, долбить мерзлую Землю под палящим солнцем, тащить на себе тяжело груженные нарты сквозь ночь и снег бескрайней тундры и прикуривать прямо от корки застывшей лавы в кратере Камчатского вулкана. Видел он и песчаные смерчи и полярные сияния, ездил на оленях, плавал на пирогах, ел строганину и кокосовые орехи и знал вкус последней корки хлеба и последнего глотка протухшей воды…