— Прямо сейчас? — Сэм потряс коробку.
Внутри что-то зашелестело. Он огляделся по сторонам в поисках железяки, которой можно было бы поддеть замок. И тут его щеки коснулась рука Даны.
— Ты отличный товарищ, Сэм, — сказала она. — Но от этой миссии я тебя избавлю. Лили — моя сестра. Я сама это сделаю.
— Дана, я для тебя пойду на что угодно.
Она легонько пожала его руку и взглянула на его ладонь — как заправская гадалка.
— Знаешь что?
— Хочешь предсказать мне будущее?
— Хочу сказать тебе спасибо, — сказала она.
Вид у нее был серьезный и торжественный. Ему хотелось, чтобы она улыбнулась, а еще хотелось, чтобы она не выпускала его ладонь из своей. Но она ее отпустила и сказала, показав на коробку:
— Давай, взламывай.
Он нашел на полке ржавый ломик и поставил коробку на землю.
И тут они услышали смех и голоса детей. Дана быстренько поставила коробку на полку, а Сэм спрятал ломик. К двери подошли Куинн, Элли, еще две девочки и темноволосая женщина в мокром купальнике.
— Крабов не было, зато мы насобирали кучу мидий, — сообщила Элли.
Дана подошла полюбоваться уловом.
— Привет! Меня зовут Марни Кэмпбелл, — сказала женщина и протянула Сэму руку. — Я старинная подруга Даны, а вы, наверное, Сэм.
— Вы угадали, — ответил он, пожимая ей руку.
Вечером Марни настояла на том, чтобы девочки отправились к ним — поесть пиццу и поиграть в мини-гольф. Дана подозревала, что Марни нарочно их увела. Она так хотела открыть коробку, но теперь, когда им никто не мешал, решимость ее покинула.
Сэм остался ужинать. Дана поставила вариться мидии с чесноком, травами и луком-шалотом, положила на поднос сыр и крекеры, и они с Сэмом вышли на веранду.
Солнце уже садилось, вода в проливе отливала лиловым, гребешки волн золотились в лучах заката.
— Неужели, когда ты смотришь на это, — кивнул в сторону моря Сэм, — тебе не хочется взяться за кисть?
— Не знаю, — опустила голову Дана.
— А какие краски ты бы выбрала?
Дана взглянула на садившееся за горизонт солнце, на золотые лучи, что пронзали облака. Но, как всегда, больше всего ее притягивала вода.
— Смешала бы королевский пурпур с темно-синим, а для верхушек волн взяла бы сусальное золото.
— Ну так займись этим. Я видел твои картины в галерее. Они удивительные! Мне казалось, что я сам там, в море, в эйфотической зоне.
— А это что такое?
— Эйфотическая зона — это на шестидесятиметровой глубине, куда еще проникает свет.
— Именно это я и пишу. Только слова такого не знала.
— Хочешь, выйдем в море? — предложил он. — Скоро взойдет луна. Будем плыть по пурпурно-синему морю, и волны будут отливать сусальным золотом.