Гостеприимный предводитель каравана хальфагул Шухша Набундул честно держал свое слово. Каждый вечер мы с Кофой получали обещанную сказку. У его историй был такой же специфический сладковатый привкус, как у лучших блюд местной кухни: незнакомый, чарующий и в то же время немного нервирующий. Впрочем, через несколько дней я привык к тихому голосу старика, его неторопливой манере произносить слова и мягкому, тягучему уандукскому говору. Я даже обогатил свою активную лексику доброй дюжиной местных фразеологических оборотов. Кофа отчаянно пытался с этим бороться: утверждал, будто в Ехо меня с таким жаргоном не пустят ни в один приличный дом. Не могу сказать, что ему удалось меня напугать: ни одного приличного дома, который следовало бы посетить, у меня на примете не было.
Так или иначе, но постепенно я перестал внимательно прислушиваться к ежевечерним выступлениям нашего проводника. На мой вкус, они были слишком уж однообразными, несмотря на все свое экзотическое очарование.
Но однажды вечером старик рассказал нам историю об одном вельможе, под чьим началом он когда-то служил в армии прежнего халифа. В те годы наш почтенный генерал был совсем молоденьким рядовым Стражем границ. Сам не знаю, что заставило меня слушать его рассказ, открыв рот. Поначалу история приключений Вукушиха Махаро не слишком отличалась от множества других историй, под которые я привык дремать по вечерам, удобно устроившись на своем уладасе.
Наше путешествие уже приближалось к концу. В полдень сэр Кофа как раз справлялся, когда мы прибудем в Кумон, и мы оба были потрясены до глубины души, услышав, что сие долгожданное событие случится не позже, чем спустя три рассвета. Может быть, именно поэтому я так внимательно слушал очередной рассказ нашего проводника: до меня вдруг дошло, что скоро его неторопливые монологи станут частью моего прошлого, как и многие другие чудесные вещи, которые были моими, но ушли. В те дни мне казалось — навсегда.
В любом случае, мне и в голову не приходило, что эта экзотическая, но незатейливая сага надолго возьмет меня в плен. Повернет колесо судьбы, как сказал бы сэр Анчифа Мелифаро, — уж он-то знал, как это бывает…
— Во времена халифа Нубуйлибуни цуан Афии жил в городе Кумоне один человек неприметный — не то холостяк, не то вдовец. Он жил одиноко в небольшом доме в одном из тихих кварталов, среди рощ, где благоухает дерево маниова. Мужчина он был статный и телом дородный, и себе на уме. Но о жизни имел суждение странное. А звали его Вукуших Махаро, — говорил старик.
Подобное вступление неизменно предваряло любую его историю, даже когда он рассказывал о своих хороших приятелях. Очевидно, этого требовали какие-нибудь местные каноны устного творчества. Мы с Кофой придали своим лицам страдальческое выражение и понимающе переглянулись. Старый хальфагул тем временем невозмутимо продолжал свое повествование.