Хэнк занимался консервацией техники: смазывал все открытые узлы лебедки и крана и накрывал двигатели брезентом. Закончив, наполнил один из темно-оливковых огнетушителей бензином и маслом из огромной бочки, покоившейся на грунте за лебедкой, закинул на спину и поспешил на помощь Джо Бену.
К полудню уж с дюжину костров ввинчивали в дождь тонкие и черные колонны дыма. А поверх рокочущих трелей трактора слышался такой звук, будто бы ветер свистел в ныне сгинувшем лесу; фантомный ветер, гуляющий в ветвях древесных призраков, оставшихся стоять на этих склонах; звук этот рождался в шипении костров, заливаемых дождем. Когда какая-либо груда, казалось, уж прогорала, Энди переворачивал ее ножом своего трактора, и она вспыхивала снова, а когда огонь иссякал окончательно, Энди ровнял ее, пока не оставалась только россыпь угольев, что тлели и шипели среди пней.
Обед они пропустили: отчасти поскольку уже в полдень увидели, что управятся всего за несколько часов — «Давай уж поднажмем, Джоби, а?» — а отчасти потому, что Хэнка нисколько не тянуло к мачте, под которой стоял фургон, хранивший за запотевшими стеклами пакеты с едой. Разделавшись с зачисткой, работать прекратили все синхронно, без сигнала и команды, как бейсболисты по окончании матча. Энди заглушил трактор. Движок кратко, сдавленно фыркнул, провернулся несколько раз, а потом снова чихнул, будто не в состоянии поверить, что трудовой день закончился так рано. Наконец замер, недвижный и смиренный, и в наступившей тишине легкий пришип капелек дождя, попадавших на мотор, казался куда громче предварившей его детонации цилиндров. Энди остался сидеть, не шелохнувшись, глядел сквозь пар над движком. За оврагом, на бугре против мачты, стояли Хэнк с Джо Беном. Огнетушители по-прежнему висели на их спинах. Джо задумчиво оглядывал сверху землю, которую они явили небу, прикидывая, лучше ли ей от этого стало.
Склоны были темны и истерзаны. Уголья все еще шипели, но дождь одолевал, вбивая их в рыже-бурую глину. Пеньки стояли, выстроившись на удивление и безукоризненно ровно — теперь, когда кустарник и хворост, скрывавший этот порядок, были преданы огню. Джо Бен проследил за дымным пальцем одного из кострищ, уткнутым в небо:
— Видишь… может, распогодится, знаешь?
— Я знаю, что лучше нам и не мечтать о хорошей погоде, — сказал Хэнк, — а пойти и починить лебедку.
— Зачем нам чинить лебедку? — поинтересовался Джо. — На новой работе она без толку.
— Нужно починить лебедку, чтоб она затащила себя на грузовик. Нет, разве?
— Да, наверно… Но оно что — горит, прямо сейчас ее увозить?