он паршиво. Я спрашиваю, как дела у него на дамбе, где он работал, как его
подружка, как мама, и еще сам не знаю что, а он
стоит себе — здоровый, но нездоровый на вид. И вот наконец — я весь затрясся, отступаю, думаю уж, что он пришел за мной по какому-то делу, о каком и вспоминать небось страшно — бочком, бочком от него. Я будто душу в пятки уронил, а тело в карман — и унес себя куда подальше от него, на светлую улицу. И я так и не понял, что старина Шоу был деревом, покуда утром не увидел, что он торчит все там же, блин.
— О да?! Ты мне не рассказывал.
— Да богом клянусь.
— Господи! Так подвиснуть с деревом!
Пока они хохотали, писк радио внезапно оборвался.
— Черт-черт-черт! Забыл с шеи снять. Черт… досадно. Теперь не смеши меня, черт бы тебя. Эта машинка много для меня значила, — и тотчас сам разразился хихиканьем.
Но без поддержки радио смех Джо сник до хлипкого щебета. Зато Хэнк засмеялся еще громче:
— А вот тебе! Чтоб не хвастал, как, мол, даже бревно ему нипочем. А теперь сам утопил. Уй, ё-мое…
Джо попробовал присоединиться к веселью друга. И их смех далеко расходился над рекой. Зимородки взирали на них, торжественно нахохлившись. Внезапный порыв ветра плеснул маленькой волной в смеющийся рот Джо Бена. Джо закашлялся, сплюнул, и еще немного посмеялся… затем повернулся к Хэнку и спросил тоном слишком шутливым:
— Надеюсь, ты не просто выжидаешь, когда эта старая гнусная река поднимется и меня утопит, правда?
— Эта река? Боже, неужто это Джо Бен так взволновался из-за какой-то речки? Быть не может! Потому что, приятель, я-то думал, тебе достаточно воззвать к своему Верхнему Парню, и Он опустит с неба перст, и ткнет им в воду, и аллилуйя — хляби мигом от тебя отступят.
— Ну я ж тебе объяснял. Не хочу я беспокоить Его, пока сами обойтись можем. Не люблю я попусту призывать кого-то сверху, особенно — Его.
— О'кей. Понимаю. У него, наверно, своих забот полон рот.
— Эт-уж точно. Запарка там. Рождество скоро. Да и все эти горячие точки. Лаос, Вьетнам…
— Да еще эти бедняги с зобом в Оклахоме. Я понимаю, почему ты колеблешься…
— Вот именно. Вот именно. В этом году Оклахома особенно в Нем нуждается. Думаю, Орал Робертс [96] уже отписал Ему, пригласил на свое телешоу. Но суть в том, — Джо задрал подбородок над новой волной, — что эта навозная жижа уже подбирается к моему носу. Знаешь, Хэнкус: может, метнешься к пикапу за тем обрезком пожарного шланга… а то это бревно еще, наверное, погодит всплывать.
Невозможно себе представить, но в голосе Джоби пробивалась тревога.
— Что за шум? — спросил я. — И это — парень, который говорит: «Смирись со своим жребием и улыбайся правильно!»… испугался промочить ножки? К тому же, Джоби, до пикапа добрых три четверти мили по крутому склону. Хочешь пробыть один все это время?