— Незадолго до того, как попасть сюда… я устроился на работу, смотрителем. Жил я в хижине, затерянной в глуши далеко от Бейкера. Сто миль от чертовых куличков. Никого и ничего, сколько хватало глаз. Горы, чистый воздух; красота… Даже ни единого кедра в округе. Прихватил с собой полный набор Великих Книг. Всю классику, десять долларов в месяц — книготорговец брал их из моего жалования, копившегося в Бейкере. Прекрасная земля. Открытая взору на тысячу миль окрест — и будто бы все они мои. Тысячи созвездий в небе, миллионы соцветий под ними. Да, прекрасная. И все же… Я не выдержал, однако. Сдался в психушку через полтора месяца. — Лицо его разгладилось, пронзительная синь померкла под насупленными бровями; он улыбнулся мне; я видел, как он силой заставляет себя расслабиться. — О, ты прав. Да, прав: я одиночка, прирожденный. И когда-нибудь я кончу этим — хижиной, в смысле. Да. Однозначно. Но не так, как в тот раз. Не прятаться там. Нет. В следующий раз я отправлюсь туда, прежде всего потому, что таков будет мой выбор, а уж затем потому, что мне там комфортнее всего. Очень разумный план, я уверен. Но… сначала надо пройти через Связи с Общественностью, а уж потом туда. Торчать там… в одиночестве… в лачуге. Человеку сначала нужно осознать возможность выбора — чтоб довольствоваться сделанным выбором. Теперь я знаю, что человеку необходимо уметь уживаться с другими людьми… прежде, чем ужиться с самим собой,
Я внес терапевтическое дополнение:
— И наоборот, мистер Сиггс: нужно уметь ужиться с собой, прежде чем выходить в свет.
Он согласился — неохотно, но все же согласился. Ибо в то время сие дополнение нам обоим казалось весьма глубоким, психологичным и — несмотря на явно звучащие в нем обертона «курица-яйцо» — самым свежим словом в колонке «Слова — Сила».
Однако ж недавно я открыл, что возможно развитие данной темы. Несколько месяцев назад я охотился на куропаток в горах Очоко — высокое, пустынное, голое плато, притом безусловно ближе к чертовым куличкам, нежели к цивилизации, но все равно безмерно далекое от всего, — и снова повстречался с мистером Сиггсом. С поздоровевшим, помолодевшим мистером Сиггсом, загорелым, бородатым и спокойным, как ящерка на теплом, камне. Совладав с нашим обоюдным удивлением, мы припомнили нашу беседу, после того как он взялся за работу по Связям с Общественностью. Я спросил, удалось ли ему воплотить свои планы. Идеально: после успешной терапии он был с почестями выписан, устроился опять смотрителем, обрел свои Великие Книги, свою хижину… и был счастлив. Но не задавался ли он порой вопросом: истинно ли выбрал свою хижину, или только скрывался в ней? Нет-с. Одинок ли он? Нет-с. Что ж, но не наскучило ли ему, в таком разе, это сиятельное совершенство? Он покачал головой: