На первом плане вырисовывалась на стене тень Мануило, сильно похудевшего от жизни, полной приключений.
Он служил простым рабочим на королевских аренах, желая во что бы то ни стало осуществить свою мечту и сделаться тореадором, которому бы аплодировали все хорошенькие дамы Мадрида и в особенности Консепция Нунец.
Вошел высокий, сухой и мускулистый молодой парень, неся в руках свернутую шаль.
- Здорово, ребята! - сказал он, - синьора еще не пришла?
После того, как трактирщик отрицательно покачал головой, он сел к столу и, взяв гитару, стал играть какую-то "хабанеру" с довольно страстными звуками.
Женщины повысыпали из всех углов; опрокинув корпус назад, выпятив сильно круп и высунув руки вперед, они стали танцевать.
- Анда! Анда! Олле! Олле! Мужчины хлопали в ладоши в такт.
- Сеньора... сеньора!
Высокая молодая девушка, стройная, с матовым цветом лица, блестящими глазами от страсти, вскочила на стол ловким кошачьим прыжком.
- Олле! Олле!
Заиграли три гитары, раздался звук кастаньет, и Мануило, весь бледный, встал и ушел в темный угол комнаты.
Красавица Консепция танцевала вместе с другими публичными женщинами недалеко от стола.
Он думал, что все это сон, но нет, это не было видение, - его руки касались легкой материи шарфа прелестной Нунец.
Совершенно опьяневший от ревности, отчаяния, он сидел в своем углу, потеряв всякую способность к размышлению; перед его глазами в вихре танца кружилась его возлюбленная.
Под резкие звуки гитар и бубна, под веселый припев "олле" девушки, продолжая танцевать, начали медленно раздеваться, и тут одна из них стала со спокойным бесстыдством мимировать возбуждающий танец папиросниц. Многие писатели говорили о грубой сладострастности этого танца. Женщина берет в рот сигару, зажигает ее, держа руки в боки. Она кончает танец, вынимает изо рта сигару и вставляет ее в... другое место.
Среди смеха, плоских шуток пьяных людей Консепция стала также танцевать танец папиросниц, не сократив даже его финального жеста...
Раздался гром аплодисментов, женщины прыгали от радости, мужчины чокались стаканами с вином, проливая его на стол.
Консепция, задыхающаяся, раскрасневшаяся, одевалась, прикрывая шалью свои обнаженные плечи и грудь.
Вдруг блеснул нож и пронзил насквозь материю, - это был нож Мануило.
Но он промахнулся, - кто-то подтолкнул его под руку, и оружие оцарапало только кисть руки молодой женщины, которая стала кричать что есть силы.
Затем раздалась площадная брань, началась драка, и тот, кого величали Жозе, бросился на Мануило.
В углу Консепция стонала, перевязывая себе руку салфеткой.