Женщина лежала неподвижно,, слегка только вздрагивая в ожидании неизбежного наказания. Метелиус перестал шагать, и его горевшие недобрым огнем глаза, не отрываясь, смотрели на этот обнаженный перед ним женский круп. Юлия Помпония, думал он, должна была иметь подобный же круп, и он дорого бы заплатил, чтобы иметь его в своем распоряжении. Цесилия, конечно, обладала менее развитым крупом. Но он с наслаждением бы высек и его. От одной этой мысли все лицо его побагровело, и, взяв в руки пучок розог, он приблизился к покорной рабыне.
Заметив, что розги подняты над ней, женщина инстинктивно сжала свои обнаженные ягодицы. Спустя секунду последовал по ним первый сильный удар розог, вызвавший у бедной Гисбэ глухой стон. За первым ударом безостановочно стали сыпаться следующие. Гисбэ была очень закаленная в этом отношении, но в тот день Метелиус сек женщину без всякой пощады. Розги свистали в воздухе и со страшной силой ложились на тело женщины. Вскоре ягодицы стали покрываться красными рубцами, все более и более расширявшимися. Сначала Гисбэ стонала, затем вскоре она стала кричать, а потом молить о прощении, хотя она по опыту знала, что самые трогательные мольбы не останавливали наказания. Господин, действительно, продолжал наказывать ее, не обращая внимания на ее крики и жалобы. Как и предсказал Фаос, по мере причинения страданий невольнице гнев Метелиуса утихал. Стоны, мольбы о пощаде и крики наказываемой женщины доставляли ему удовольствие; он даже стал улыбаться при виде иссеченного розгами крупа молодой женщины. Метелиус продолжал его сечь, но уже более направлял удары розог несколько ниже крупа женщины, которая от страшной боли напрасно сжимала свои ляжки. В глазах Метелиуса показался яростный огонек, и он, конечно, продолжал бы сечь несчастную, пока она не потеряла бы сознания, если бы не отворилась дверь и на пороге не появился бы Фаос.
- Прости, господин, - сказал он дрожащим от волнения голосом, - твой родственник Лициний умер, и говорят, что он назначил тебя своим единственным наследником.
ТЕЛЕСНЫЕ НАКАЗАНИЯ У РИМЛЯН (Продолжение)
Метелиус рассеянно слушал, как писец монотонно читает список оставленного имущества Лициния. Как верно молодому патрицию. Но перечисление всех оставленных ему богатств нисколько не трогало его, если бы не одно обстоятельство, которое являлось последствием этого наследования.
По смерти Лициния, Юлия и ее дочь Цесилия проявили страшную скорбь и в то же время беспокойство. Обе выразили желание немедленно покинуть Рим, чтобы, говорили они, скрыть горе в какой-нибудь глухой и отдаленной деревушке. Метелиус ничего не имел против подобного желания. Но законные формальности требовали присутствия вдовы, а также было необходимо посоветоваться с адвокатами. Юлия так торопилась исчезнуть, что предлагала даже отказаться от своей законной доли наследства. Подобная поспешность сильно интриговала молодого человека; как вдруг в один прекрасный день он, к величайшему своему удивлению, нашел разрешение этой загадки.