Он вернулся в Англию, разыскал вышедшую из тюрьмы Элен, которая хорошо жила в окрестности Эдинбурга на сделанные ею сбережения.
Мне как врачу, лечившему теперь его и Элен, он рассказал, что Элен не сразу согласилась. Помимо денег она требовала полной покорности от него, чтобы весь штат прислуги был нанят ею и зависел от нее одной. Он должен был вернуться на свое прежнее положение.
Все условия он принял. Он был ее рабом и должен был им оставаться, если хотел, чтобы она была с ним в близких отношениях.
В кучера она взяла старого своего кучера. Через две недели по переезде в имение Элен жестоко наказала Карла розгами. Дала она ему шестьсот розог в два приема, с промежутком в полчаса, причем эти полчаса он пролежал на скамейке. Отвыкший от розог, он света не взвидел от первых же ударов, но пришлось выдержать все шестьсот. Это, как объяснила ему Элен, она его наказала за показание на суде четыре года тому назад. Затем режим был прежний, прибавилось несколько новых видов подвязываний, была устроена особая экзекуционная комната, наказывала иногда крапивой, за холодность давала уже по триста розог.
Но удивительно, что, пролежав в постели три дня после первого наказания, он стал потентен и имел с Элен нормальный коитус. Впоследствии тоже эта потенция сохранялась. Через четыре года он женился на Элен.
В суде Эдинбурга разбиралось довольно интересное дело в конце 1902 года.
Ирландский помещик отдал свою пятнадцатилетнюю племянницу в один из женских пансионов. В один прекрасный день девочка вернулась из пансионата к дяде вся в слезах, растрепанная.
Оказалось, что утром на уроке русского языка она утверждала, что какие-то стихи, приписываемые одному поэту, в действительности написаны другим.
Она была права, и учитель ошибся, в чем он впоследствии, при разборе дела в суде, сознался. Он пожаловался классной даме, которая сделала ей выговор за то, что она грубо говорила с учителем, и оставила ее в пансионе на пять часов после окончания уроков. Так как девушка была уверена, что права, то сказала шепотом какую-то грубость классной даме, которую никто на суде, как и девочка, не хотел повторить. Классная дама ударила девочку по щеке в присутствии целого класса за эти слова; девочка, недолго думая, ответила тем, что бросила в классную даму пресс-папье. После этого классная дама побежала жаловаться начальнице пансиона, к которой через полчаса позвали и девочку. По приходе она увидела классную даму, начальницу и одну из их нянек. После короткой нотации начальница, несмотря на ее сопротивление, велела завязать ей руки шнурком на спину, и объявила, что ее сейчас накажет розгами. Затем велела няньке принести розог. Когда розги были принесены, то ее, несмотря на крики, нянька и классная дама силой положили на кушетку. Начальница развязала ей панталоны, спустила их и, подняв платье вместе с сорочкой наверх, приколола на спине булавкой и начала сечь розгами, сказав, что она даст ей двадцать розог. Если же она не будет просить прощения у классной дамы, то ее будут снова пороть. Девочка, из боязни новой порки, после двадцати розог, от которых у нее на ягодицах местами показалась кровь, попросила прощения у оскорбленной ею классной дамы и поцеловала у нее руку. Но, вернувшись домой, рассказала все дяде, который подал жалобу в суд. Суд приговорил начальницу к штрафу в 2 фунта стерлингов (около 20 руб.), а надзирательницу и классную даму оправдал, но в то же время судья и девочку за оскорбление классной дамы и учителя приговорил к заключению в исправительном доме на двадцать суток. Вероятно для того, чтобы неповадно было жаловаться на начальство.