– Вы знаете, что я не отступлюсь, – сказал он глухим голосом. – Утро я провел в обществе Сесили. После обеда наступит ваша очередь развлекать меня.
В ее глазах вспыхнул гнев. Какая наглость!
– Ваши люди должны видеть, что я поочередно ухаживаю за обеими сестрами, особенно за вами, всеобщей любимицей.
– Я не любимица. Просто я стараюсь обходиться с людьми уважительно. Вам это несвойственно. Что же касается нас с сестрой… Наверное, теперь настала очередь Сесили? Начнете соблазнять ее?
– Я не собираюсь…
– Позвольте предупредить вас, что Сесили даже самую грубую демонстрацию ваших плотоядных намерений встретит с восторгом.
– Так уж и грубую! – Он знал, что она подобными выражениями провоцирует его, но, оказавшись рядом с ней, он терял способность контролировать свои эмоции.
– Если вы начнете искушать Сесили, она будет добиваться, чтобы вы дошли до конца. Вы знаете, она отчаянно хочет замуж и согласна выйти за любого мужчину.
Он негромко рассмеялся.
– Я не буду пытаться совращать вашу сестру, не бойтесь. Роль соблазняемой я отвожу только вам. Я подумываю о том, чтобы жениться на Сесили, так что стану ухаживать за ней так, как подобает ухаживать за невинной молодой девушкой.
Он видел, как она содрогнулась, но, даже зная, что делает ей больно, не смягчился.
– Вы ведь не хотите того, чего хотят обычные женщины, а, Диана?
– Немедленно уходите!
В ее низком голосе было столько ярости, что он внутренне собрался, ожидая нападения.
Вдруг открылась дверь, и вошла рыжеволосая женщина; притворив за собой дверь и разглядев, что происходит, она замерла с открытым ртом. Том нисколько не озаботился тем, как они выглядели: Диана, едва прикрытая простыней, он – в помятой одежде. Том сразу же узнал служанку.
– Так это вы верная помощница, – язвительно сказал он, – которая предлагает себя ничего не подозревающим мужчинам и опаивает их по приказу своей мистрис?
Девушка вжалась в стену, как будто ждала, что он накинется на нее, и Том наконец понял, что теряет контроль над собой. Он отвернулся от женщин и провел рукой по волосам, в глубине души понимая, что ведет себя глупо. Он снова был, как в детстве, грустным мальчиком, который страстно желал того, чего, как он знал, у него никогда не будет.
– Мэри всего лишь повиновалась мне, – произнесла Диана, чеканя каждое слово. – Она ни в чем не виновата.
Он повернулся к ним.
– Мэри, вы здесь ни при чем. Вам нечего бояться. Что до вашей мистрис, тут другое дело.
Бросив на Диану пытливый взгляд, он вышел из комнаты.
Диана почти не заметила, как дрожащие руки Мэри сомкнулись вокруг нее.