Мурлыча что-то во сне, пантера зашевелилась и шершавыми подушечками лап провела по груди Грэма. Это придало его мыслям определенное направление. Если в жизнь его действительно вмешивается некая внешняя сила, то, может быть, именно происходящие вокруг странности помогут ему до этой силы добраться? Взять хоть те два срыва в памяти — на веранде и на углу дома. Что, если снова попытаться?
С чувством, что ведет себя довольно глупо, Грэм мысленно представил себе лапу Деборы. Он прикоснулся к ней перед тем, как заснуть, и подушечки были мягки и нежны. А сейчас… Тут вмешалась память, настаивая на том, что иначе, чем сейчас, никогда и не было, он просто ошибся. Мягкими подушечки были давно, в детские годы Деборы, тогда еще малышки с куцым хвостиком и забавной сплюснутой мордочкой. Потом подушечки загрубели. А почему же вчера вечером все оказалось не так? Ты ошибаешься, настаивал какой-то чужой голос. Нет, не ошибаюсь. Он знал, каким будет результат, и нарочно стал вызывать воспоминание за воспоминанием — без разбору, первые, до которых дотягивалась бестелесная рука сознания, все быстрее и быстрее. Вихрем налетали бессвязные картины его первых экспедиций, непродолжительных отпусков, мелькнула вчерашняя встреча с огоньками. Земля, космос, кабинет Хуана Ивановича Смита, старый звездолет в степи…
Вот тогда и не выдержала перегруженная память, дрогнул под лопатками плот, зашатались стенки шала…
…малейшего следа ночной грозы. Сидя на краю плота, Грэм смотрел на черную металлическую громаду корабля, вздымавшуюся над степью. Ходу до него было не больше километра.
— Консервы будешь? — спросила у него за спиной Дебора.
— Буду, — ответил Грэм, не сводя глаз со звездолета.
Ливень отмыл небо до прозрачной голубизны, не замутненной ни единым облачком. Медленно летели к северу несколько белых птиц. Грэм перевел взгляд на реку. Взбаламученная вода несла листья, обломившиеся ветви, даже целые деревья, с корнем вырванные из подмытых берегов. Время от времени на поверхность выскакивали серебристые рыбы и тяжело плюхались обратно, вздымая тучи брызг. Самое время забросить удочку, да жаль, надо спешить.
Подкатив к колену Грэма консервную банку, пантера вскрыла ее, резко дернув за кольцо. Пища разогревалась автоматически, над мясом поднялся аппетитный парок.
Завтракали они в сосредоточенном молчании. Грэм думал о звездолете. Что-то не верилось, чтобы неведомый противник позволил им так легко покинуть планету.
Эти мысли не давали ему покоя и потом, когда, захватив все необходимое, они зашагали по степи к высокому черному веретену. Росистая трава моментально до колен промочила брюки Грэму. Идя следом, Дебора часто останавливалась и отряхивалась, поднимая тучи холодных брызг. За ними оставалась полоса полегшей травы.