— В кого?
— В Аристова, в кого же ещё! — она вздыхает. — Как странно устроена жизнь: у кого-то горе, а кто-то от радости ног под собою не чует. Один умирает, другой возрождается к жизни. И как иной раз мелки и скучны наши собственные бедки на фоне таких событий!
Она разливает свой малиновый ликёр в тонкие хрустальные рюмки.
— Выпьем, Женька, за то, чтобы твоя любовь оказалась настоящей. Большой и честной. Чтобы ты ни разу в жизни не пожалела, что судьба наградила тебя ею!
Евгения порывисто хватает её за руку и целует.
— А меня-то за что? — пугается её экзальтации Люба.
— За то, что не стала осуждать, отговаривать, решать за меня. Она ведь ещё такая хрупкая, как птенчик. И летает только по комнате — форточку я боюсь открыть. И погубить её так легко! Лишь сожми покрепче хрупкую шейку…
— Романтик! — хмыкает Люба. — Я не возражаю, кохай своего птенчика. А форточку и правда не открывай. Видишь, сколько людей снаружи? Сколько у них самих горестей, заморочек — поймут ли тебя? Скорее всего, поставят в один ряд с толпами тех, которые называют себя любовниками и любовницами, не имея понятия о каких-то там высоких чувствах. Хочу пожелать тебе, как ни странно, хоть чуточку эгоизма — не забывай о себе, не стремись ему навстречу безоглядно. Тогда, если случится самое страшное, не так больно будет падать… А вообще, никого не слушай! — заключает неожиданно она. — Я ведь тоже могу ошибаться, даже из самых добрых намерений!
А как по другому можно истолковать их ночь с Аристовым? Как похоть? Всё её существо возмущается против этого!
Теперь в замедленном варианте как бы откручивается назад время.
Они с Толяном подъезжают к дому Евгения. Толян закрывает машину и говорит:
— Я провожу тебя.
Она слабо возражает:
— Что со мной может случиться в подъезде?
Он:
— Не скажи, есть маньяки, которые подстерегают женщин в лифтах. Я сам читал.
Когда они входят в подъезд, на первом этаже хлопает чья-то дверь.
— Видишь, наверняка он стоял, курил, ждал, когда ты войдёшь.
Евгения тоже слышит слабый запах сигаретного дыма и усмехается: логик! Мужчина выходил покурить…
Лифт медленно ползёт на её шестой этаж. Или это минуты их общения растягиваются во времени?
На площадке перед дверью она достаёт ключ. И спрашивает нерешительно:
— Ты хочешь зайти?
Они оба чувствуют тревогу от того, что дошли до черты, за которой другой мир и другая мера ответственности.
— А традиционный кофе? — внезапно осипшим голосом неловко шутит он.
В прихожей она привычно сбрасывает туфли, суёт ноги в домашние тапки, а он нерешительно прислоняется спиной к двери.