— Но ведь вкус диктует публика! — не остался в долгу ведущий.
— Вы считаете, что у этой публики есть вкус? — пальцы злобного гнома вцепились мне в локоть, мол, молчи, идиотка, но я уже закусила удила: — Вряд ли человек, обладающий вкусом и чувством меры, смог бы продержаться в подобном заведении больше двух минут. Особенно, когда не работает кондишн. Вот и у вас грим потек…
— Правда? — испугался он, но тут же взял деловой тон: — Меж тем, вы здесь торчите уже два с половиной часа! — оскалился пацанчик, предвкушая небольшой скандальчик в эфире.
— Во-первых, мы пришли всего лишь тридцать минут назад. Этого времени вполне достаточно, чтобы сделать выводы о качестве мероприятия и успеть заскучать. Во-вторых, я не говорила, что обладаю хорошим вкусом, — спокойно парировала я. — Достаточно того, что у меня он есть. В-третьих, мне совершенно начхать и на публику, и на ночной клуб, и на вас вместе с вашим оператором. На вас, кстати, особенно начхать — апчхи! (Обожаю хамить перед камерами, в этом есть что-то возбуждающее.) Наконец, в данный момент у меня есть магнит притягательнее, чем открытие провинциального бутика, предлагающего бессмысленно дорогой ассортимент. — Я демонстративно чмокнула Каримова в отполированную лысину.
— У вас роман? У вас любовь? У вас…
— У нас все, что вы только в состоянии себе представить, и еще немного больше, правда, моя прелесть? — Я обратилась к ошалевшему гному: — Дорогой, если бы мне пришлось выбирать между тобой и тобой, я бы выбрала тебя. И я готова тебе это немедленно доказать, если ты избавишься от этой телевизионной мухи. — Стройная соблазнительная нога показалась в разрезе платья и змеей обвила коротенькие ножки банкира. Рука скользнула в вырез шелковой рубашки, лаская седую поросль (фу, меня сейчас стошнит!), рот без всякого удовольствия сложился в гримаску «kiss». Мальчик ойкнул и дал знак оператору:
— Отползай! Сейчас рванет!
М-да, показная любовь — это страшная сила. В который раз в этом убеждаюсь.
— Супер, — прошептал Каримов, когда телевизионщики переключились на других персонажей. — Ты — супер, детка. Такого в моей жизни еще не было (господи, что тогда было в его жизни?). Теперь все только и будут о нас говорить.
— Ну, и что здесь хорошего? — вяло возразила я. Роль светской львицы меня порядком утомила. Я даже начала мечтать о горячем молоке перед сном и шерстяных носках. Странное дело, лицу было очень жарко, а ногам холодно. Откуда так дует? — Что хорошего в такой популярности?
— Любая реклама хороша, кроме некролога, — сообщил свежую мысль Каримов и пообещал: — За этот вечер тебе полагается премия.