– Отчего ж тогда трава смятая?
– А оттого что катали паренька здесь и кидали, будто играючи. У него вся рубаха да портки зеленью с кровью перепачканы. Но что зря языком молоть, костёр развести надобно, да и ждать…
Понятно, проверенный метод охоты на живца. Один человек сидит у костра, словно бы спит, а сам палец с курка не убирает. Другой в это время на дереве сидит, во все глаза смотрит. Как тока опасность, он товарищу знак подаст, а потом одновременно в два ствола и вдарят!
– Давай-ка ты вон на то дерево лезь, ножки свесь, а дойдёт до беды – сигай вниз и сюды!
Я прикинул расстояние до указанной берёзы и отрицательно помотал головой:
– Слишком далеко. И зверя толком не разгляжу, и стрелять неудобно, могу зацепить…
– Так ближе-то и нет ничего.
– Давай просто сядем спина к спине. На двоих сразу волк напасть не решится, начнёт ходить кругами, выдаст себя, а стрелять в отблески пламени звериных глаз – дело нехитрое. С пяти шагов не промахнусь…
Старый казак пожал плечами, подумал и признал мою правоту. Я насобирал сухой травы и, стукнув кресалом, развёл огонь. Мелких веточек было маловато, Прохор закинул ружьё за спину, пошёл за сухостоем к той же берёзе, нагнулся и… пропал!
– А-а-а!!! – не своим голосом заорал я, выхватывая из-за пояса дядюшкины пистолеты. До берёзы добежал в секунду, не более, – у белёного ствола молча замерли две лысые низкорослые фигуры с поднятыми руками. Мой денщик в бессознательном состоянии валялся рядом…
– Иловайский, тока не убивай! – жалобно попросили упыри. – Мы его не со зла и не харчей ради, а по ситуации. Палкой сзади по чугунку огребли, через полчасика в себя придёт, одной шишкой и отделается. Чё ты сразу в обиженку?!
Я матом наорал на Моню и Шлёму, потом кинулся к Прохору, перевернул его на спину и ощупал голову. Крови не было, высокая папаха смягчила удар. Жить будет. А вот кое-кто из здесь присутствующих уже нет…
– Хозяйка за тобой послала, – быстро заговорил Моня, не сводя свинячьих глазок с подрагивающего в моей руке пистолета. – Дела страшные в Оборотном городе творятся. Вроде как ей помощь твоя нужна. Сказала, что должок за тобой…
– Я ей нужен? – Передо мной мигом встали просящие глаза Катеньки, бровки домиком, губки бантиком и две здоровущие слезы, рискованно покачивающиеся на её длинных ресницах…
– Пошли, что ли, хорунжий, – поторопил грубоватый Шлёма. – Нешто дел у нас других нет, как тя вокруг села вынюхивать? А старикан твой мощный на свежем воздухе полежит, небось не простудится. Счастье ему, что чумчар рядом нет, никто уши не обгрызёт… Ну, шевелись давай!