Эту, к примеру, звали Клошаром. Имя казалось загадочным и романтичным. Клошар. Я не знала, что именно означает это слово, но тогда была уверена — означает только хорошее, ведь именно так мама обращалась к отцу. Тот в ответ лишь усмехался.
— Почему ты стоишь у моей двери?
— Потому, что я хочу туда войти!
— В нашу комнату?! — в голосе было столько удивления, что я рискнула обернуться. Пятнадцатилетний пацанчик, со следами прыщей и выражением неудачника. — Зачем тебе нужна наша комната?
— Потому, что я хочу туда войти!
И ведь вошла. Миновав строгого стража — Клошара. Но была разочарована. Узкий длинный чулок с огромным окном на «носке». Вещи громоздились уродливыми пирамидами, рискуя обвалиться в любой момент. Спертый, кислый запах, в котором доминировали ноты табака и немытого тела. Слева на односпальной тахте храпел старик, в красной майке и тренировочных штанах. На большом пальце правой ноги сидела муха и потирала лапки.
С чувством гадливости я закрыла дверь и почти машинально вытерла ладонь о юбку.
— Насмотрелась?
Пацанчик насмешливо смотрел мне прямо в глаза.
— Это кто? Твой дед?
— Мой отец. Я поздний ребенок.
— А-а… А мама? Она у тебя молодая?
— Она тоже старая, — стараясь выглядеть безразличным, пробормотал он. — Тебя как зовут?
— Алиса. А тебя?
— Эдуард.
— Красивое имя. Так звали какого-то короля. Вот только я не помню, какого, именно.
— Интересное сравнение, в первый раз слышу такое, — в его голосе проклюнулась искренняя симпатия. — Может быть, мы и подружимся.
Может быть… Два подростка, на которых всем наплевать. Как вы думаете, могли мы подружиться? Правильно — подружиться не могли, но втрескаться друг в друга, да. Плевое дело. К тому времени прыщи у Эдика прошли, голос сломался, а у меня вдруг обнаружилась грудь и начались месячные. Мои родители сутками пропадали на работе, его — почти жили в больнице, так что у нас оказалось куча свободного времени и две свободные комнаты на выбор. Остальные соседи жили своими проблемами, не замечая никого вокруг. Первые поцелуи, осторожное путешествие за кромку белых узких трусиков, его хриплое дыхание, и мечты, мечты, мечты… О чем мечтаешь в шестнадцать лет? Да, все должно было кончиться именно так, а не иначе.
— Ты когда-нибудь делала это?
— Нет. Эдик, не надо, я боюсь…
— Не бойся. Я знаю, как… тебе будет хорошо.
Юбка, взметнувшись, накрыла мне лицо. Его неуклюжие пальцы сначала что-то сделали с моим бельем, потом принялись за одеревеневшее тело. Он рухнул сверху, прямо между моих раскинутых ног. В бок впилась пружина от дивана. Стало трудно дышать.