Меня часто спрашивают, почему в эти проекты приходит исключительно молодые люди? Потому, что так хотят продюсеры. Они уверены: зрелый человек не решиться принять участие в шоу. Он просто испугается. Молодости свойственна бесшабашность, зрелости — осторожность.
Но представьте себе зрелого человека, у которого нет даже намека на будущее, который ни на что не надеется и которому нечего терять. Совершенно нечего… Таких людей сотни, тысячи, миллионы… И вопреки собственному цинизму, мы все верим в рождественскую сказку. Реалити-шоу — вариант сказки. Так почему бы в него не поверить? Что вам мешает?".
Он оказался прав, это далекий Стэн Мо. Украдкой я приходила на кастинг и наблюдала за возможными участниками: истертые серые лица, затухающая надежда в глазах, у каждого второго — одышка и лишний вес. Мое отражение. Мои клоны. Люди, поверившие в сказку. Но какими однобокими, унылыми были их мечты: Канары, где на золотом песке подают голубые коктейли с зонтиком и оливкой в бокале; норковая шуба, собственная яхта, брак с каким-нибудь заграничным миллиардером, бриллианты… Пошлая жизнь — пошлые мечты. Даже тогда они стеснялись и не произносили самого главного — того, о чем на самом деле мечтают. Может, потому, что признаться в своей мечте — суть расписаться в ее несостоятельности?!
Какая скотская жизнь в этом долбанном государстве, если женщина шестидесяти годов как девочка мечтает о сапфировой норке: "Я в журнале видела, мне должно пойти. У меня когда-то была мутоновая шуба, еще муж подарил, Но теперь ни мутона, ни мужа. А норку очень хочется". Я смотрела на ее руки — огромные, ошпаренные, покрытые цыпками и думала об одном: зачем тебе сапфировая норка?! И она думала о том же, глядя на свои руки, но трогательно вымаливала — а вдруг получится. А там можно и помереть…
Странно: ты долго и больно рожаешь идею, а дальше она отрывается от твоей мыслительной пуповины, и начинает свой собственный путь. Ты думаешь, что способен ею управлять, и только потом, спустя время понимаешь — это она тобой управляет. Твоя идея фикс.
Возможно, если бы я не поставила на Эдика, то все бы и обошлось. Если бы все вернуть назад, хотя бы к тому дождливому вечеру, когда я окатила из лужи Эдика.
***
Ведущий — сердечно-сосудистый центр любой телевизионной программы. Нет ведущего — нет и программы.
Жанна? Но по размышление я отбросила эту кандидатуру, тут надрыв нужен, та самая, природная искренность, которой бы прониклись телевизионные массы. Нужна и импровизация, когда даже при отсутствии рояля в кустах ты его изобретаешь из подручных средств — белой краски и старой занозистой табуретки. Мне нужен был Эдик. А Эдику нужна была я, знавшая все подводные телевизионные камни и сумевшая их виртуозно обойти. Как в старые добрые времена, мы снова были вместе. Он — на свету. Я — в тени. Я придумала ему концепцию, я нашла юристов, наконец, я так или иначе, подарила ему трех героев. Шоу должно было состояться, если бы не этот тщеславный мудак…