Девушка! Покажите приемной комиссии высокий взлет с обломом в конце. О! А! О! А-а-а-пчхи! Но и этот финал никому здесь не нужен. Дождавшись разрядки, он отвернулся к стене и размеренно захрапел. И правильно. До начала писка будильника еще целый час. Полшестого, самое время сладко подремать после супружеских утех.
А мне не до сна. Лежу на самом краешке, чтобы не коснуться бедром бедра и прикидываю: зачем я ринулась в это замужество? Вопрос задается вот уже третий год. Вроде все хорошо: он — на престижной работе, я — на хорошо оплачиваемой, у ребенка — няня, в шкафу — шмотки килограммами, на трюмо шкатулка с цацками. Но тоскливо. Роскошная жизнь на тяжелом запоре. Свобода, которую поменяли на золотые кандальцы с синюшным номером ЗАГСА.
Ну-ну, Марина! Будто тебя силком тащили в новую авантюру, под названием семейная жизнь. Да никто не тащил, сама рванула, еще благодарила за понимание. Но любое понимание рано или поздно кончается, тем более на таких длинных дистанциях. Когда бежим от себя, то автоматически наступаем на чужие судьбы, раздавливая их, словно прозрачные шарики на полиэтиленовых пакетах. Хлюп! И нет. Хлюп! И еще раз нет. А сколько таких шариков нужно, чтобы забыться? У каждого свои масштабы.
Хорошо бы еще и ничего не чувствовать. Разорвать очередной круг. Зачем? Чтобы сразу угодить в другой. Круговорот страстей в природе.
Поговорила сама с собой, и как-то легче на душе стало. Я — это лучшая моя подруга. Пора бы осмотреться, дорогая, куда это мы с тобой попали?
…Марина прищурилась, изучая обстановку. Мимо прошла секретарша, яркая, свободная и уверенная в своем завтрашнем дне. Такой же и она была три года назад, когда вошла в бар и увидела дым над его головой. Одна секунда, и размеренная, выверенная до миллиметра, жизнь полетела в тартарары. Она только и смогла вымолвить:
— У вас вся голова в дыму!
В ответ насмешливый, но очень внимательный взгляд.
— Что вы, барышня, это флюиды гениальности… Выпить не желаете?
…Они долго разговаривали, томя в словах секунды. Словно два разгоряченных голодных зверя жадно обнюхивали друг друга. И когда был выпит коньяк и съедены даже шкурки от мандаринов, кровать в одноместном номере призывно скрипнула, но этот звук потонул в коридорном гомоне.
— Так пахнет счастье — коньяком и твоими духами.
— Балда! Это мой природный запах.
В тот же вечер выяснилось, что режиссер Селезнев женат. Нет бы, тогда отступиться, отойти, не ломать чужого покоя, но закусила удила. Будешь мой!!! Никуда не денешься, влюбишься и женишься. Однако избранник Марины не спешил в новый брак. Ему и старого хватало. Юлил, уходил змеей от преследования, обещал, уговаривал. Верила. Даже не потому, что любила, а потому, что хотелось победить в этой сумасшедшей гонке за главный приз. Но до поры до времени Марина проигрывала…