Найденову я назначила время: десять часов вечера. Уложу мальчишек и пару часов вполне смогу посидеть со своим гостем, поговорить за жизнь.
Ежевечерний ритуал — чтение любимой книжки стихов с обязательным декламированием — уже знакомо и Димке. По крайней мере кое-что из стихов он тоже вместе с Мишкой повторяет.
А знание их на память позволяет мне, почти не глядя в книжку, говорить и думать о своем.
Жила-была хорошая
Принцесса на горошине.
Принцесса на горошине
Хорошая была.
Красивая-красивая
И умная-преумная,
Но только, к сожалению,
Немножечко врала…
Это обо мне.
Понятное дело, что я не собираюсь рассказывать Найденову про некоего Сергея Макарова, а кто бы на моем месте стал рассказывать? И расставаться с Михаилом я пока не собираюсь. Можно было ведь честно сказать: так, мол, и так, не чувствую я к тебе ничего чистого и высокого.
Чистого и высокого — да, но а вообще-то Найденов мне не безразличен. Нам уютно вместе, мы легко находим темы для разговоров и вообще общаемся без проблем…
Я отношусь к нему хорошо вовсе не потому, что я чувствую себя ему обязанной за ту помощь, которую он оказал в Москве мне и моим родственникам по сыну. Он, как бы это сказать поточнее, настоящий. Не выпендривается. Ничего из себя не выпячивает, хотя в нем довольно много вполне привлекательных черт…
Кажется, я совсем запуталась.
Это все оттого, что я никак не соберусь расставить точки над i. Боюсь, наверное, что в прослеживании некоей логической цепочки обнаружится звено, которое я вовсе не хотела в ней увидеть.
То есть я все еще порой возвращаюсь к своим отношениям с Макаровым. Нет чтобы отпустить и забыть, я, как и все моральные мазохисты, предпочитаю копаться в ране, доставляя самой себе все новую боль.
Распущенная женщина — это самое мягкое из определений, которым я себя награждаю.
На самом деле так случилось, что Сергей встретился мне в пору расставания с прошлым. Наш роман — как последняя точка, поставленная мной на «лавровиаде».
Теперь надо идти дальше совсем с другими, даже внешне, идеалами.
Все! Забыла! Прекратила терзать свою несчастную душу!
Звонок в дверь раздается ровно в десять часов. В дверях стоит сам-друг Найденов с букетом роз. Букет не столько шикарный, сколько трогательный. Кремовые розы без привычных бантиков-бабочек, без лишней травы и блесток. Такой идеально интеллигентный.
— Спасибо, — говорю я, касаясь губами щеки Михаила. А он вдруг хватает меня в охапку и прижимает к себе.
Наверное, у меня лицо, не соответствующее моменту, несколько обалдевшее, так что он выпускает меня из рук и отводит взгляд в сторону.