– А ты похудела. – Мамина ладонь коснулась Лииной щеки. – Устаешь?
Может, сейчас спросить про снимок, пока мама вот такая: спокойная, почти нормальная?
– Мамочка, я хочу тебе что-то показать.
– Что? – В васильковых глазах зажглась искра интереса.
– Фотографию. – Лия достала из сумочки конверт. – Мамочка, мне очень нужно знать, кто на ней снят.
– Фотография?
– Да, я нашла ее в твоих вещах.
– У меня тут нет своих вещей. Они у меня даже книги отбирают.
– Да, отбирают, – Лия посмотрела на томик стихов Ахматовой, лежащий на подоконнике. – Это из тех вещей, что остались дома.
– Я хочу домой.
– Мама, посмотри, пожалуйста.
– Посмотрю.
У мамы красивые руки: по-аристократически изящные, с длинными пальцами и тонкими запястьями. Если не обращать внимания на синяки от ремней… Когда приступ, без ремней никак нельзя, это для ее же блага. Руки красивые, но по-детски неловкие – снимок падает на колени изображением вверх. Мама смотрит на него долгим взглядом, хмурится, что-то вспоминает, а потом начинает кричать…
Крик истошный, вибрирующий на такой высокой ноте, что закладывает уши. А в глазах – чистейший, выкристаллизованный ужас. Этот ужас заразен, от него хочется зажать уши руками, а еще лучше – бежать без оглядки.
Когда в палате появился врач в сопровождении двух санитаров, мама уже билась в конвульсиях на полу, а Лия только и могла, что удерживать ее за плечи, предохраняя голову от ударов.
– Держите ее! – Врач на ходу набирал в шприц лекарство, а Лию тем временем оттерли в сторону санитары. – Руку держите! – Игла вонзилась в вену, и буквально тут же судороги прекратились.
– Вот и все. – Один из санитаров, тот, что удерживал мамины руки, с жалостью посмотрел на Лию: – Испугались? Она последнее время часто такая буйная.
– Все в порядке. – Лия вытерла рукавом мокрое от слез лицо. И ничего не в порядке! Приступ случился из-за нее, из-за того, что она принесла в палату эту чертову фотографию. Она, Лия, во всем виновата.
После укола мамино лицо сделалось безмятежным и умиротворенным, о недавнем приступе говорили лишь испарина на лбу да растрепавшиеся волосы.
– Вы бы ехали домой. – На плечо легла теплая ладонь. – Все равно вы ей больше ничем не поможете. – Врач сунул пустой шприц в карман халата.
– Да, сейчас… Наверное, ее надо на кровать перенести?
– Перенесем, не переживайте.
– А скоро она придет в себя? Можно я подожду?
– Нет смысла, – врач покачал головой, – препарат очень сильный, теперь ваша мама проспит до вечера. Видите, она уже спит.
– Да, спит… Я пойду, мама?
Точно в ответ на ее не то просьбу, не то вопрос васильковые глаза распахнулись и посмотрели на Лию ясным, незамутненным взглядом.