— Эй, Заяц! Разговор есть, подь сюда! — бесцеремонно позвал Славку обладатель немецкой каски.
— Ну, чего надо?
— Это наша заправка, — рокер криво усмехнулся. — Отстегивай тугрики, да поживее, Кролик.
— Сейчас отстегну, разбежался! — отрезал Славка.
— Ты что, сопля паршивая, не понимаешь, по чьей территории мотаешься. Сейчас тебя живо просветим!
— Кишка тонка!
— Чего? — опешил Рыжий.
— Да ты еще и глухой к тому же?
— Ну-ка, ребята наваляйте этому мудиле!
Парни, ухмыляясь, заглушили двигатели и двинулись к непокорному мотоциклисту. Один из них ухватился за хромированную спинку заднего сидения.
— Сдай назад, Плешивый! — Славка мгновенно выхватил из-под безрукавки небольшие нунчаки. Они были сделаны не из дерева, а из металлических трубок, наполненных дробью и соединялись меж собой цепью. Боевое оружие со свистом рассекая воздух, замелькало вокруг Славки, не давая приблизиться врагам. Не раздумывая, Славка больно ткнул ими в лицо наиболее близко находившегося байкера, вынудив отпустить багажник. Второму удар попал по руке с кастетом, нападавший взвыл как ужаленный и скрючился, зажимая пострадавшую руку между ног. Зайцев, подскочив к побледневшему Рыжему, со всего маха обрушил нунчаку на фонарь «харлея». Стеклянные брызги, словно слезы, блеснув на солнце, веером разлетелись во все стороны. Остальные отпрянули от него как от чумного.
Славка в упор взглянул в лицо Рыжему и, развернувшись, спокойно направился к своему мотоциклу. Его никто не преследовал. Он плюхнулся в седло и резко крутанул рукоятку газа, мотоцикл с ревом сорвался с места.
Потом он рассказал о стычке Тихонову.
— Давай, я ребят наших соберу, поговорим с ними по-хорошему, чтобы отстали от тебя, — предложил Миша.
— Не надо, сам управлюсь.
— Ну, смотри. Я этих хорьков знаю, не отвяжутся. Ты в одиночку против целой банды — силы неравные.
— Не боись, Мишка. Они меня теперь сами боятся. Боятся — значит уважают. Не думаю, что еще раз решатся тронуть.
Но Миша все-таки переживал за друга. У Славки голова отчаянная, бедовая. Он не боится идти на рожон, если считает себя правым. А для этих уродов нет ничего святого. Надо все-таки поговорить со Славкой еще раз, настроить его не вмешиваться или привлечь пацанов на помощь.
Так получилось, что из друзей Миши только двое оказались близко вовлечены в его отношения с Ликой. Кирилл, не раз принимавший их у себя, и Славка, одалживающий им квартиру время от времени. Оба ни слова не говорили о положении Лики, оба принимали ее только за то, что Миша любил ее. Хотя, сама Лика им тоже нравилась, иначе стали бы потворствовать.