— Что, воспитывать пришел? Ну-ну, давай! Давай, давай, воспитывай!
Миша присел рядом с ним на корточки. Если бы не знал его предысторию, врезал бы хорошенько по сопатке. А так — жаль было парня. Отнимешь сейчас дозу — только хуже сделаешь. Сделав укол, Кешка с облегчением освободил руку от удавки и откинулся с блаженной улыбкой на подушки дивана, прикрыв глаза.
— Кеха, давайте, завязывайте! Забирай друганов, и валите куда-нибудь! Хватит погромы в доме устраивать, весь подъезд на уши поставили. И Антохе больше не наливайте, он парень с придурью, когда-нибудь нарвется на приключение, или пырнет ножом кого-нибудь, или голову ему открутят. Вечно ввязывается по пьянке в драки. Вон, в Ваську бутылкой запустил.
— Ладно, Миш, не волнуйся. Сейчас, через пяток минут свалим, за гаражи пойдем.
— Да мне плевать, куда вы пойдете, хоть к черту на кулички катитесь! Покоя от вас никому нет. Если нормально посидеть и выпить не можете, на хрен собираться вместе? Где предки-то?
— На дачу укатили.
— Вот вместо того, чтобы пьянствовать, лучше отцу с матерью помог бы. Будете уходить, приберите за собой. Насвинячили тут.
— Отстань, а, — простонал Кешка. — Тоже мне, Макаренко выискался.
Через полчаса на лестничной площадке хлопнула дверь, раздались громкие возбужденные голоса и пьяная компания выкатилась во двор. Миша подошел к открытому окну, отдернул тюлевую штору. Четверка, медленно брела в сторону гаражного кооператива, подстраиваясь под Сашин шаг. Могучая высокая фигура его, опираясь на трость, старательно вкалачивала протезы в землю. Сашка вызывал у Миши огромное уважение. Пережить такое — и не сдаться, это настоящий героизм.
Рота десантников, в которой служил Саша, под Пули-Хумри при зачистке кишлака попала в засаду душманов и была обстреляна из гранатометов. При разрыве гранаты молодому солдату оторвало ногу. Товарищи наложили на ногу, как могли, жгут, и попытались вытащить его вместе с другими ранеными из-под шквального огня моджахедов. Но когда они пробирались под прикрытием «Шилки» вдоль дувала, санинструктор Вовка Кабанов, по прозвищу Кабанчик, наступил на мину. Взрыв! Вовку в куски! Остальных накрыло крепко осколками, Саше тоже досталось, теперь уже в уцелевшую ногу.
Очнулся он только в госпитальном модуле, когда медсестра мокрой губкой смывала ему с лица запекшуюся кровь, гарь и песок. Сильно болела нога, нестерпимо, так, что хотелось кричать.
— Сестричка, укол сделай, нога болит, жуть, терпеть мочи нет!
— Которая нога?
— Левая.
Она отвернулась. Левой ноги у него уже давно не было, оторвало по колено, обрубок был перетянут жгутом из солдатского ремня. Ему не решились снять его до отправки в госпиталь, боялись кровотечения.