Морозюк снова поглядел на Игнатьева сидя на Корточках, тот застыл там, в бочке. Если бы не голова медленно поворачивающаяся вместе с биноклем ей-ей, подумал бы Морозюк, что со старшиной беда. «Ой, терпенье у людины!» — поражался солдат. Он уже готов был разозлиться на это бестолковее безделье: втравил его старшина в занятие! Мамед, наверное, уже скребет ложкой в котелке, а тут сиди да жуй уткнув усы в снег, сухую колбасу с подмерзшим хлебом.
И вдруг Морозюк насторожился: Тень от «Ухвата» легла мимо «Головешки» и будто на что-то указала Морозюку. Он напрягся. Так и есть! Бруствер окопа! Ошибки быть не могло. Невысокий снежный бугорок искусно разровненный чьими-то руками, а в середине выемка для оружия. Солнечный луч, скользнув вниз, ясно выделил его.
Морозюк шевельнулся, моргнул правым глазом. Игнатьев ответил так же: и сам вижу, мол. И впрямь он уже с полчаса глядит сквозь дырку в ту сторону. «Ой хлопец! Моторный хлопец!» — похвалил Морозюк .
Прошло еще минут двадцать. Как ни вглядывался Морозюк в обнаруженный бруствер окопа, держа винтовку наготове, там было пусто.
«Что-то не то!» — решил он.
Но тут Игнатьев стал укладываться в бочке и вскоре по канавке сполз к Морозюку. Это было проделано так тихо, что Морозюк глаза зажмурил, не веря: двигается человек, как на экране в немом кино...
— Готовься, — шепнул Игнатьев. Он установил прицел, прильнул к прикладу.
— Надень на ствол винтовки, — он подал Морозюку тряпицу, — и как толкну — высуни. Авось клюнет на наживку.
Не клюнул. Попробовали еще, потом, минут через пятнадцать — еще. Не помогло. Вражеский окоп безмолвствовал.
Солнце коснулось верхушки холма и быстро побежало за гору. На них легла холодная тень.
Тогда, поразмыслив недолго, Игнатьев выстрелил. Они замерли, ожидая, что теперь начнется. Не началось. Сверху, где уже резко выделялся на светлом еще небе горбик бруствера, ответа не последовало. Только послышался вдалеке недолгий, как вздох, звук, словно кто-то открыл и закрыл дверь.
— Пропади пропадом! — шепотом ругнулся Игнатьев.
От холода ли, от злости у него зуб на зуб не попадал.
— Наверное, ушел...
— Ничего, ничего, — успокаивал Морозюк. — Не зараз — пизднийше найдемо.
— Теперь ищи его, черта лысого!
Морозюк ухмыльнулся:
— А може, вин кучерявый?
— Курчавый, говоришь? — задумался Игнатьев на минуту.
Слова Морозюка навели его на неожиданное решение.
— А вот мы с тобой и проверим, закрутим чубчик ему! — засмеялся Игнатьев.
— Як так? — не понял Морозюк.
— А так, — сказал Игнатьев. — Мы тут вот дождемся немца. У его окопа! Понятно? Сегодня он выходной взял, а к рассвету опять явится.