Рявкнула команда. Человек с трудом поднялся. Лицо его было разбито в кровь.
– Ты знаком с этим интеллигентом? – спросил следователь у Мамеда.
– Первый раз вижу.
– А ты этого «мейстерзингера» знаешь?
– Нет, – ответил избитый.
– И вас не услаждал пением русский соловей?
– Я никогда не слышал его.
– Тогда продолжим наш «коллоквиум», – заявил следователь. – Займемся историей. Пусть и новый присутствует. Ему это будет на пользу… Так вот, когда произошла битва в Тевгобургском лесу? Отвечай, сопливый интеллигент!
Молчание.
– Не знаешь? Тогда расскажи, что тебе известно о нашем реванше в Компьенском лесу?
Молчание.
– Этого ты, конечно, и знать не хочешь? Больше ничего спрашивать не буду. Но стоять тебе, пока не ответишь. А не ответишь – подохнешь. Верно я говорю, Крамке?
– Яволь!
Спустя несколько минут узник разжал разбитые губы и невнятно заговорил.
– Дайте ему воды, – сказал следователь. – Он, кажется, хочет отвечать.
– А вы о «башне черепов» слыхали? спросил допрашиваемый.
– Ну, расскажи, послушаем.
– Эта башня у нас, в Югославии. В стены башни, по приказу султана замуровали черепа сербских повстанцев, павших в бою на Чегре, что возле города Ниш. Башня должна была устрашать непокорных сербов.
– Ну и что же?
– «Башня черепов» стала музеем. Внуки знают, какой ценой их деды купили свободу. Так и написали у входа в башню.
С необычной для толстого человека живостью следователь бросился к узнику. Через мгновение тот уже лежал на полу и разъяренный гестаповец с проклятиями пинал его ногами. Прогремел выстрел, затем еще один. Судорожно дернулись ноги в деревянных колодках – и стало тихо.
«Это, кажется, Иво, серб-аптекарь, подумал Мамед, с ужасом глядя на убитого товарища.
– Унесите, и на сегодня хватит, прорычал следователь. – Вот что такое чти сербы Прав был великий Бисмарк: «Сербия – это серная спичка в возу сена».
Так Мамеду Велиеву пришлось увидеть, в «работе» гестаповского чиновника «Вилли-экзаменатора», любившего на допросах «заниматься историей».
***
Сигнал воздушной тревоги и глухие взрывы разбудили Мамеда.
Распахнулась дверь камеры, и охранник, подталкивая узника и покрикивая «шнеллер», погнал его в подвальный этаж тюрьмы. Заскрипела железная дверь, и Мамед очутился в набитом до отказа бункере.
В сплошной темноте раздался молодой звонкий русский голос:
– Кого принесло в наш терем-теремок?
– Руссиш? Франсе? Чех? Поляк? – со всех сторон послышались вопросы.
– Кавказец, – сказал Мамед.
– Эй, кацо! – обрадовано прозвучал тот же голос. – Держись! «Сеанс» может скоро кончится. Часто теперь такие представления стали давать. Бомбят правильно! – И помолчав, добавил: – Анекдот немецкий слыхал? Спрашивает Ганс у Фрица: «Когда наш блицзиг