— Паршивец. «Надлежащие меры», видите ли! И где только он такой древний словарь нарыл? — прокомментировал Эрос, вылезая из фонтана. Фанес начал преодолевать ограду в обратном направлении. Эрос наблюдал за его стараниями, а когда напарник зацепился полой пиджака об остриё и разорвал подкладку, сухо подвёл итог: — Все мужики безнадёжны.
Потом уселся на каменном бордюре и поднял ноги над головой, чтобы вылилась вода из высоких, до половины икры, сапожек.
— Эрос, неужели женские гормоны тебя совсем разума лишили? — пропыхтел Фанес, поднимая с земли блестящую металлическую пластинку.
— Да что ты, я прекрасно себя чувствую,— возразил Эрос, снимая с уха каменного морского конька крохотную серебряную сумочку. Потом подошёл к калитке из кованого железа и без всяких усилий открыл ее. Фанес решил пропустить его замечание мимо ушей. Эрос, как и всегда, впрочем, был оптимистично настроен, полон непринуждённого очарования и охренительно действовал на нервы.
— А собственно, чего ради он нам чип оставил? — задумался Фанес, глядя на серебряную пластинку, густо покрытую сетью тонких, как волос, золотых ниток.— Нам ведь только развоплотиться и... — Он небрежно прищёлкнул пальцами.
Секундой позднее по просторной площади разнёсся вопль взбешённого бога:
— Заблокировал меня! Он меня заблокировал! О, чтоб его чёртов птичий грипп прихватил!
Эрос с философским видом слушал изощрённые проклятия, которые так и сыпались из уст его приятеля. Положение, разумеется, было не слишком удобным, но и не трагическим. Фанес реагировал, как всегда, преувеличенно и истерично. Ну и что за трагедия, если они на некоторое время застряли в людских телах? Эрос даже был вполне доволен своим теперешним обликом. Красивый перед, не дурной зад, возможно, всё вместе слегка недотягивает по размеру до античных стандартов, но вполне-вполне.
— Похоже на то, что моё приключение с изменением пола продлится несколько дольше,— подвёл итог Эрос.
— Да ведь это дерьмо даже к считывающему устройству не подходит,— исходил желчью Фанес, разглядывая свой мобильник.— Орнитологическое недоразумение хреново, и он ещё хочет нам нос утереть! Это ж чип к стационарке! Вот блин...
— Веди себя прилично. Корректнее было бы сказать «дама широкого потребления»,— сообщил Эрос, поправляя маечку. Его волосы быстро сохли, из влажных макаронин превращаясь в массу тёмных пружинок.
— В конце концов, нас поставят наблюдать за брачными циклами пингвинов! — продолжал жаловаться Фанес.
— Кажется, они неплохо степуют...
* * *
Классик утверждал, что «человек — это звучит гордо». Для двух невезучих божков любви это слово — «человек» — прозвучало как раз болезненно. Если б кому-то захотелось докопаться до истоков оного дела, то они обнаружились бы в глубоком прошлом, добрых пару веков назад, когда Абалидот — крупная рыба в христианских небесах — протолкнул свой закон об Angelidae. Angelidae, или Ангелоподобные, то есть все неземные создания, божки и божества; когда-то их баловали поклонением верные приверженцы, но потом, с появлением Истинного и Единого Господа, им оставалось только блуждать в одиночестве по разным измерениям, нищим и покинутым. Разумеется, о них следовало позаботиться и с точки зрения моральной, и — что ещё важнее — материальной, как это принято с бедными родственниками. А прежде всего — вернуть их на путь праведный, к общему благу небесной общественности, поручив, например, полезную работу во славу Господа, аминь.