— Это было не слишком разумно,— лениво бросила девушка. Кот разлёгся на её плечах, точно меховой воротник.
— Да неужели? — буркнул Пётр, вытирая пот со лба. У него уже начинала проклёвываться пока неясная теория, что же такое на самом деле этот «город без имени», куда он попал. Слишком много он тут видел знакомых или даже хорошо известных ему деталей! Хотя бы те отвратительные останки, на которые наткнулся только что.
— А что с «пророками»? — спросил он, глянув на указатель.— Они опасны?
— В зависимости от того, что говорят. И от того, веришь ли ты в их слова,— пояснила Алиса, рассеянно почёсывая кота за ухом. Петр, молча повернул в улочку пророков.
И снова стены цвета зеленоватой сепии, а в них ниши, некоторые пустые, некоторые заняты существами, которые, казалось, дремали или погрузились в глубокие размышления. Там была женщина с одновременно прекрасным и страшным лицом, как бы составленным из кожистых вуалей. В её огромных очах заходило солнце, а красные вороны опускались на лишённые листьев ветви. Был человек без губ, с жёсткими бумажными брыжами, он смотрел прямо перед собой тёмными круглыми, как у совы, глазами, в которых таился страх. На лице его как будто отразились все печали мира.
Пётр только головой покачал, проходя мимо. Переулок заканчивался тупиком. Без особого удивления он увидел резную колыбельку с распятием в изголовье. Колыбель мерно раскачивалась, её толкала ладонью фигура в голубом пышном плаще с капюшоном. Рядом на земле валялись части скелета. На обшарпанной стене за плечами фигуры висела потрёпанная марионетка — точно извращённая пародия распятого Христа. По верху стены расселись рядком чёрные птахи неведомой породы, их глазки-бусинки неприветливо разглядывали пришедшего, точно раздумывали, выклевать ли ему глаза прямо сейчас или ещё чуток подождать. Ниже, на потрескавшейся штукатурке, виднелась надпись на латыни: «IN HOC SINGO VINCES»[20].
— Под каким знаком? — спросил Пётр.
Полозья колыбельки постукивали по неровной мостовой. Звук эхом отбивался от пустых стен.
— Под каким знаком?!
Фигура пророка подняла голову, но под капюшоном была лишь темнота.
— Каждый побеждает под своим,— был ответ, произнесённый сухим, шелестящим голосом, точно тасовали пергаментные карты.
— Да? А мой какой же? — с горечью спросил Пётр.— Может, тот самый проклятый кот, что преследует меня с детства?
— Кот — это символ твоей гордыни,— ответил пророк, а какая-то птаха глумливо застрекотала.
— А девушка? Пророк молчал.
— Похоть?..— подсказал Пётр.
Пророк покачал головой, окутанной капюшоном, точно одновременно и кивал, и отрицал его слова.