— Кэрри! — Алексеус возвышался над ней, словно скала. - Наконец-то я нашел тебя! Я везде разыскивал тебя! Везде! Мне нужно поговорить с тобой, совершенно необходимо!
Кэрри чувствовала себя беспомощной, онемевшей и оцепеневшей. Не в силах сопротивляться, она позволила ему увлечь ее за собой в безлюдную часть магазина и усадить за читальный стол, отделенный от остального помещения высокими книжными полками.
Она молча смотрела на мужчину. Шок так и не прошел.
Алексеус... Это он... Во сне или наяву? Здесь, сейчас, в Марчестере. Но как? Почему? Почему он здесь? Почему он искал меня?
Похоже, ей не удастся собраться с мыслями и понять, что происходит. Вероятно, из-за переполняющих эмоций. У Кэрри кружилась голова.
— Мне нужно поговорить с тобой, - Алексеус говорил тихо, спокойно и настойчиво.
У Кэрри неожиданно пересохло горло. Она с трудом заставила себя выговорить:
— Не о чем говорить. Все уже сказано.
Он замахал руками:
— Нет. Не сказано. Я не все сказал. Поэтому я и разыскивал тебя. Не все сказано, Кэрри. Не сказано самое главное. Я был так опустошен, так разрушен тем, что ты говорила, поэтому дал тебе уйти. Позволил тебе оставить меня. Нельзя было так, нельзя! Мне следовало тогда все сказать! Но я не понимал... не понимал, что... — Он замолчал. Потом сказал просто: — Вернись ко мне.
— Похоже, ты сошел с ума.
— Нет. Я более в своем уме, чем когда-либо.
— Сошел с ума, если думаешь, что я вернусь. Чтобы быть твоей шлюшкой? Женщиной для развлечения? — она говорила тихо, резко, горько.
— Нет! — он снова отрицательно взмахнул рукой. — Ты никогда не была для меня женщиной для развлечений! Ты не веришь мне, но это так, я говорю правду, Кэрри. Клянусь! Нельзя простить мне то, что я сделал там, на Лефкали, на вилле моей матери. Я знаю и умоляю тебя, прости! Я использовал тебя — грязно, мерзко, отвратительно, мне жутко, невыразимо стыдно за это! Ты никогда — ни на мгновенье — не была такой, какой я попытался представить тебя для своих отвратительных, эгоистических целей! Но очень прошу тебя, не суди меня только по тому, как я вел себя на Лефкали. Мы же жили вместе в Америке, в Италии, и ты была со мной, ты была... ты была... — Алексеус закрыл глаза: тысячи воспоминаний роились в его мозгу. Нет, никогда он не даст ей уйти от него. — Особенная, — закончил он упавшим голосом. — Ты была для меня совершенно особенной, Кэрри. Более особенной, чем я мог осознать. Я понял все, когда ты ушла от меня. Никогда ни одна женщина не стала такой для меня — и никогда не станет.
Он остановился и перевел дух. Кэрри сидела все так же неподвижно.