"Я надеюсь," сказал Алекс отстраненым тоном, разыгрывая из себя идиота. И это было несложно.
Генри повернул и подтолкнул его заставляя двигаться. Он поплелся, оглянувшись через плечо. Голова Джакс не двигалась. Её руки висели плетьми по бокам.
Но её глаза провожали его.
Он знал,что она была сейчас в своём частном, одиноком аду. Он знал потому, что и сам чувствовал то же самое.
Если Алекс и был в изумлении до этого, то сейчас он был ошеломлен. А тем временем они продолжали свой путь назад через девятый этаж к мужскому крылу, в его комнату и в памяти начали всплывать какието фрагменты.
Он отстраненно вспоминал, что должен был сделать что-то.
Он знал, что никто непридет, чтобы спасти его.
Он знал, что придется спасаться самому или станет только хуже. По Генри это было вполне понятно. Его мать будет страдать, но хуже всего было то, что было приготовлено для Джакс.
Если Алекс хочет предотвратить это, то ему необходимо что-либо предпринять.
"Вот мы и пришли," -сказал Генри, когда они наконец пришли к мужской солнечной комнате. " Ты должен сидеть здесь и наслаждатся светом, и одновременно обдумывать нужные вещи".
"Хорошо" - ответил Алекс.
Санитар отвел его к кушеткам у стены. Алекс сел не сопротивляясь. На другой стороне комнаты мужчины пялилис в телевизор. Алекс уставился в пол.
Когда он услышал скрип, он посмотрел и увидел, что писк шел от блестящих черных туфель. "Время перкусить, парни," - сказал грузный санитар вталкивая тележку в комнату.
"Ты сам как сендвич, Алекс" сказал Генри.
Алекс просто кивнул
"Всё время думай о нужных нам вещах. Думай хорошенько над ответами которые нужны нам потому, что у нас заканчивается терпение. Ты понимаешь?"
Алекс кивнул снова неподнимая глаз.
Генри вручил ему бумажную тарелку с бутербродом из цельного зерна на ней и пластмассовым стаканом апельсинового напитка из телеги. “Поговорим позже.”
Алекс снова кивнул, не поднимая глаз. Он наблюдал за уходящим Генри, он сделал глоток апельсинового сока, держа прохладную жидкость во рту под своим языком, как его ум лихорадочно призывал его к действию. Это было похоже на попытку сдвинуть гору.
Он несколько раз откусил безвкусный бутерброд под звук какого-то интеллектуального шоу. Часто телевизионная аудитория разражалась смехом. Люди смотрящие шоу никак не реагировали.
Алексу нуждался в ответах.
Будучи не слишком голодным, он поставил тарелку с бутербродом. Он просидел некоторое время уставившись в никуда, его разум был безнадежно пуст, он чувствовал себя разочарованным из-за своей неспособности мыслить.
Единственное, что он оказалась бы в состоянии держать в центре внимания был образ Джикс. Эмоции, связанные с её образом были похоронены где-то глубоко внутри него.