Оказалось также что существуют огромные судебные издержки, если он хочет получить право на землю, но если взять в рассмотрение деньги которые он получил за те шесть картин которые были испорчены в галерее мистера Мартина и проверить акт распоряжения домом его деда, ожидаемый от страховой компании, у Алекса не будет проблем с судебными издержками. Земля будет его и этот вопрос будет улажен.
Он еще не решил, будет ли продавать землю, но решил что у него есть на это вся его жизнь. Мистер Фентон из юридической фирмы заверил Алекса, что он может продать землю Даггетт Трасту в любой момент в который захочет. Алекс спросил, считает ли мистер Фентон что они смогут заплатить справедливую рыночную цену за такое большое количество земли. Он начал действовать по другому пути уверяя Алекса что Даггетт Траст хорошо финансируется, и будет в состоянии совершить такую сделку без труда.
Если Алекс умрет, так и не решившись продать землю, то если у него нет наследников, земля отойдет группе по охране, и им не придется заплатить ни цента, в таком случае было бы лучше продать землю, потому что деньги в любом случае останутся ему, что бы не случилось. Но, с другой стороны, если он умрет,у него не получится потратить эти деньги из могилы.
Мистер Фентон сказал ему, что из Даггет Траст уже выспрашивали, в надежде, что Алекс примет решение чем раньше, тем лучше. Что-то в этом раздражало Алекса и заставляло принять решение. Он попросил мистера Фентона передать людям из треста, что он принимает титул и собирается сохранить землю. Адвокат пошел на многое, чтобы убедиться, что Алекс понимает ограничения на деле, и что любое нарушение может привести потере земли, даже несмотря на его титул. Алекс убедил мужчину, что все понимает.
Алекс с нетерпением ждал завершения передачи прав на собственность. Он хотел побыть какое-то время один, рисуя лес. Его грела мысль о том, что такое огромное пространство принадлежит ему, что он владеет миром который может исследовать и может называть его своим.
Поскольку он сидел в своей студии, слушая стук дождя об окно, он понял, что почти месяц спустя он наконец начинал чувствовать себя лучше, выбираося из своего горя, снова находил удовлетворение в своей работе и по крайней мере небольшое тихое удовольствие в жизни. У него была новая галерея, которая нуждалась в его работе, и он начинал думать о поездке в Мэн, чтобы начать исследовать дикую местность и заполнять свой ум впечатлениями для рисования.
Чувствовалось, что положение дел возвращалось в норму. Дела продвигались. В некотором смысле, чувствовалось новое начало, как его жизнь могла, наконец, начаться заново.