– Моретта, девочка моя, нашла ли ты свое счастье? – спросил он.
– Нет… Не знаю… Мне так странно… Здесь темно, я ничего не вижу. Но кто-то есть рядом со мной, кто-то касается меня руками, кто-то дышит мне в лицо…
– Это Он! Это Вечный Жених! – страстно прошептала Лорелея.
– Тише! – рявкнул на нее бухгалтер Калибан.
Голос дожа был ласков, даже вкрадчив:
– Ты еще не привыкла к Иному Миру, тебе трудно говорить. Но ты знаешь, чтó ты должна нам сообщить. Кто будет следующим? Кому ждать Знака?
Тишина стала такой, что было слышно, как потрескивают угли в жаровне.
Офелия молчала. Коломбина заметила, что мизинец Пети Лилейко, сидевшего справа, мелко дрожит. И сама вдруг тоже затрепетала: а что если дух этой самой Моретты назовет новую соискательницу? Но еще сильнее страха была обида. Как это будет несправедливо! Не успела попасть в клуб, еще ни в чем толком не разобралась, и нате вам.
– А… А-а-а… А-ва… Аваддон, – очень тихо выговорила Офелия.
Все обернулись на некрасивого студента, а его соседи – прозектор по имени Гораций и один из близнецов (Коломбина не запомнила, который) – непроизвольно отдернули руки. На лице Аваддона появилась растерянная улыбка, но смотрел он не на медиума, а на Просперо.
– Благодарю тебя, Моретта, – сказал дож. – Возвращайся в свое новое обиталище. Мы желаем тебе вечного счастья. Позови к нам Ликантропа.
– Учитель… – сглотнув, произнес Аваддон, но Просперо властно качнул подбородком:
– Молчи. Это ничего еще не значит. Спросим Ликантропа.
– Я уже здесь, – хрипловатым, юношеским голосом отозвалась Офелия. – Привет честной компании от молодожена.
– Я вижу, ты и там остаешься шутником, – усмехнулся дож.
– А что ж, здесь весело. Особенно как посмотришь на всех вас.
– Скажи, кто должен быть следующим, – строго приказал духу Просперо. – И без шуток.
– Да уж, этим не шутят…
Коломбина во все глаза смотрела на Офелию. Невероятно! Как могли уста этой хрупкой девочки говорить таким уверенным, естественным баритоном?
Дух Ликантропа отчетливо выговорил:
– Аваддон. Кто же еще? – И со смешком закончил. – Тут уже и брачная постель расстелена…
Аваддон вскрикнул, и этот странный, гортанный звук вывел медиума из транса. Офелия вздрогнула, захлопала ресницами, потерла руками глаза, а когда отняла ладони, лицо уже было прежним: рассеянным, время от времени озаряемым нежной и робкой улыбкой. Да и глаза из черных стали обыкновенными – светлыми, влажными от выступивших слез.
Кто-то зажег свечи, а вскоре загорелась и люстра, так что в гостиной стало совсем светло.
– Как его настоящее имя? – спросила Коломбина, не в силах отвести взгляд от избранника (впрочем, все остальные тоже смотрели только на него).