После моих слов все мы сразу засуетились, пытаясь одновременно сесть за Санин комп. Но Катюха быстро нас с Саней распихала по сторонам и начала строчить письмо Максиму:
«Максим!
Мы связались с Людмилой!
Вот ее адрес: Вологодская обл., г.Великий Устюг, ул.Кузнецкая, д.10.
Она тебя очень-очень-очень ждет! И любит, поверь мне, Максим!
Кстати, как оказалось, Люси — это мое воплощение в том мире. У нас общая родина, общие родители и, видимо, общая судьба. А я очень-очень люблю своего Максима, поэтому уверена, что и Люси тебя любит так же.
Максим, похоже, связь между нашими мирами недолговечна, она начинает уже пропадать. Поэтому не буду затягивать письмо — боюсь не успеть...
Но ты все же попробуй потом написать мне, когда встретишься с Люси, и она пусть напишет Максиму.
Ребята, любите друг друга! Поцелуйте друг друга за нас! Счастья вам!
Катя».
Я читал это письмо и чувствовал, как комок встает в моем горле. Катюха моя, Катюшка... Очень-очень меня любит! Я не выдержал и крутанув вертящийся стул, на котором сидела Катька, лицом (Катькиным, естественно) к себе, наклонился и поцеловал свою жену так, как, наверное, никогда еще не целовал. Она неожиданно заплакала, но какими-то светлыми, сияющими слезами и прошептала:
— А ты не знал, что ли?
Поняла, поняла моя Катенька смысл этого поцелуя.
— Теперь точно знаю! — ответил я.
Саня во время наших неожиданных действий деликатно отвернулся, но, наконец, кашлянул и сказал:
— Отправляйте письмо! Чует мое сердце неладное.
Катька потянулась к «мышке», но я ее остановил:
— Подожди! Пожалуйста, всего пару секунд!
Я дотянулся до клавиатуры и сделал в конце письма приписку:
«P.S. Максим, привет! Это я — Макс! Я ужасно рад, что там ты летаешь! Полетай за меня тоже! Ведь я — это ты, а ты — это я. Только тебе повезло больше... Но только в этом! В остальном у нас обоих все о’кей, потому что Катька-Люси у нас с тобой тоже одна, и она классная девчонка, поверь мне! Лети к ней и люби ее! Не пожалеешь!»
Катюха нажала кнопку «Отправить», и мы снова принялись целоваться. Бедный Саня скрылся на кухню.
22.
Мы не стали больше дожидаться ничьих писем, мы убежали домой, оставив Саню в молчаливом недоумении. Мы любили друг друга истово, самозабвенно, до сладкой одури, до сумасшедшего восторга...
Медовый месяц вернулся к нам из не столь далекого прошлого. Только он был теперь наполнен пряным настоем проверенных чувств; мы не изучали друг друга робко, как в первые наши дни, а дарили себя друг другу полностью, без остатка. Медовый месяц словно сконцентрировался для нас в одни сутки, но мы знали, мы были теперь уверены, что таких суток будет у нас еще не один месяц.