За молчание и помощь старшой с сыновьями получил откатом две лучших лошади и все шесть трофейных сёдел. Оставшихся двух лошадок выкупила для своих нужд Управа, заплатив за них коробкой детского мыла.
Конец сентября ознаменовался несколькими событиями. Во-первых, выпал первый снег, а во-вторых, с дедом Кузьмой произошла занятная метаморфоза. Он… побрился. А потом – подстригся. Скинул ватник, сапоги и натянул на себя добротный тёплый свитер, брюки и прорезиненный плащ. Жителей Дубровки массово поразил столбняк. Дед Кузьма помолодел лет на двадцать и превратился в высокого подтянутого мужчину 'слегка за пятьдесят'. Сразу узнала его лишь Кнопка, с воплем 'Деда, какой ты красивый!' бросившаяся к нему на руки.
– Давай, Дубинин, знакомиться заново. Кузьмин Сергей Михайлович. Намерен просить у тебя руки твоей матушки. Если она, конечно, не против.
И он задорно подмигнул покрасневшей маме. Сашка стоял, разевая рот, словно рыба. Положение спасла сестра. Светка запрыгала и захлопала в ладоши.
– Ну конечно, он согласен! Согласен!
Так перед Александром Дубининым замаячили ещё два пути устройства в этой жизни.
Обвал
Алматинская область,
Декабрь 2009.
Зима в этом году в Семиречье выдалась лютая. Не Сибирь, конечно, но всё же. Минус двадцать для жителей 'солнечного юга' – это, пожалуй, перебор. И всё это удовольствие на фоне снегопадов, буранов и прочих стихийных бедствий. Так что Максиму – 'повезло'. То, что они проехали полтораста километров по Родине, а потом 'прыгнули', не могло не сказаться на финишной точке. Максим это прекрасно понимал – попасть назад, прямиком в Алматы или, на худой конец, на форелевое хозяйство, он даже и не надеялся. Он и не попал.
– Холодно. – Мужчина открыл глаза. На лице ледяной коркой застыла кровь, которую плачущая Лейла, отдирала ногтями.
– Где мы?
Макс приподнялся и осмотрелся. Вокруг было одно Великое Ничто. Пустая, ровная, как стол степь покрытая снегом. Дул пронзительный ледяной ветер и мела позёмка.
– Где мы?
– Не знаю, милый.
Ледяные губы Лейлы снова и снова целовали его лицо.
– Ты жив. Жив. Жив.
Два перехода с 'пассажирами' дались Максиму во стократ тяжелее, чем все его весёлые заезды на автомобиле. Башка почти ничего не соображала, а общее состояние он мог смело описать одним словом – труп.
– Пойдём, солнышко. Надо идти. – Макс переждал приступ головокружения и поднялся.
– Куда?
– Неважно. Надо выйти на дорогу.
О том, что МЧС полностью закрыло все трассы из-за бурана, он и понятия не имел.
– Пошли.
Внезапно ветер, несущий над сугробами мелкие кристаллики льда, стих и на них плотным и тяжёлым одеялом легла тишина.