– Никто не знает, кроме тебя, Адам?
– И вас, – произнес он вполголоса, следуя за ней.
– Пойдемте.
Она торопливо повела его по длинным коридорам, потом указала на дверь из заброшенной кухни, и они вышли на яростную летнюю жару.
Солнце отчаянно пекло голову Гвин, будто она сунула ее в жаровню. Было тяжело дышать.
Они прошли вперед, к подножию главной башни, где стояла пара лошадей, сонно переступавших задними ногами, да жилистый человек с копной спутанных темных волос.
Гвин обратила взгляд на бесформенный узел, притороченный к седлу одной из лошадей.
– Он нуждается в каком-нибудь прохладном месте и максимуме внимания и ухода, миледи, – сказал оруженосец Адама.
– И в уединении, – закончил Адам, внимательно глядя на нее. – Это главное.
– Я могла бы поместить его в своих комнатах, – начала она, – но там постоянно снуют люди.
– Куда же еще можно его поместить? – спросил рыцарь.
– Может быть, в комнаты, предназначенные для склада? – предложил оруженосец.
Гвин передернуло:
– Милорда принца поместить в погреб?
– Готов поручиться, что это более безопасное место, чем любое другое, если, конечно, там уже не содержатся в цепях несколько пленных солдат Генриха.
Она с беспомощным видом повернулась к Адаму.
– Пусть будет подвал, – сказал он твердо.
Она бросила взгляд на бесформенный куль, окутанный серой мешковиной и свешивавшийся с седла.
– Тогда подвал. И пусть милорд король проявит ко мне милосердие.
– Король проявит к вам милосердие, если принц выживет, миледи, – заметил оруженосец язвительно. – Ну а если он умрет, то, где бы он ни содержался, ничто не умерит горе и гнев короля.
Гвин повела их к редко используемому входу в замок. Она молила Бога, чтобы кто-нибудь не явился сюда в поисках спасительной тени, вместо того чтобы удовольствоваться парадным входом.
Дверь бесшумно отворилась, взвихрив облако пыли, двое мужчин стащили свой царственный груз с лошади и осторожно внесли внутрь.
Внутри было темно.
Она двинулась по затхлому сырому коридору, чувствуя, как сердце подпрыгивает к горлу.
– Медленнее, миледи, – слышала она повелительный шепот сзади. Ей было трудно подчиниться, потому что стены начали смыкаться вокруг нее, рождая все мыслимые и немыслимые страхи, знакомые ей еще с юности.
Господи! Как она могла когда-то играть здесь, украдкой проникая сюда вместе с Джервом и другими? Неужто они были так безрассудны?
Они приблизились к подземному перекрестку, где сходилось несколько коридоров. Сверху проникал слабый свет, потому что как раз над их головами находились постоянно используемые кладовые.