— Вот что, — сказал Берг, когда они вышли на улицу, — передайте своему шефу, чтобы он не появлялся в городе. Его фотография есть в гестапо, его очень ищут, равно как и вашу радистку.
— Откуда у гестапо может быть фотография моего шефа? — удивился Коля.
Берг быстро глянул на него и понял — все понял: он достаточно долго работал в контрразведке против русских, чтобы уяснить то положение, в котором очутился шеф русской группы.
— Устройте мне встречу с вашим шефом, — сказал он.
Берг рещил, что, побеседовав с глазу на глаз, он укрепит свои позиции на будущее — разведчики понимают великое умение продавать и покупать тайны друг друга.
— Хорошо, — сказал Коля. — Устрою.
— Теперь дальше… Мы получили кое-какие данные о том, что ваши готовят наступление. Вы не в курсе?
— Нет.
— Вы передали своим данные о защитном вале по Висле — Одеру?
— А что?
— Ничего. Интересуюсь. Как вышли снимки?
— Снимки получились хорошие.
— Не сердитесь на меня, но в данном случае положитесь на мой опыт: эти снимки надо переправить вашим. По радио такие сведения выглядят иначе.
— Вы что, хотите предложить свою кандидатуру для перехода линии фронта?
— Скажите, подозрительность — национальная черта русского характера или благоприобретенная? — хмуро спросил Берг.
— Вы имеете в виду бдительность, по-видимому, — улыбнулся Коля.
— Нет, я имею в виду подозрительность, именно подозрительность.
Коля остановился и сказал:
— Полковник, вы не замечали, как приятно скрипит снег под ногами?
— Что, что?!
— Ничего, — ответил Коля, — просто я впервые за всю войну заметил, как это прекрасно, когда снег скрипит под ногами.
— У вас плохо с обувью? Я могу выдать сапоги.
Коля снова улыбнулся.
— Нет, — ответил он, — сапоги у меня хорошие. Спасибо.
— Чему смеетесь?
— Просто так… Это у меня иногда бывает.
— Сколько вам лет?
— У нас год войны засчитывают за три.
— Мало.
— Сколько бы вы предложили?
— Год за столетие.
— Полковник, мне нужен Краух, — сказал Коля внезапно.
Полквартала они прошли молча. Город, словно чувствуя нечто приближающееся, был затаенным, бело-черным, как в трауре.
— Это сложно.
— Я понимаю.
— Когда он вам нужен?
— Он мне нужен сейчас.
— Это сложно…
— Откуда у вас данные о том, что мы готовим наступление?
— То есть?
— Что это: авиаразведка, тактическая разведка или это данные из центра?
— Данным из центра я приучил себя не очень-то верить.
— Почему?
— Фантазеров много. И потом, они все переворачивают с ног на голову: как решит фюрер, как он оценит объективные данные, так и будет считаться всеми остальными.
— Это хорошо…
— Да?
— Конечно.
— Очень хорошо… Из-за этого «хорошо» вы сейчас в Кракове и я работаю на вас.