Ванко, запыхавшись, ворвался в строение, в темноте пробежал по коридору вдоль стойл и опустевших кладовок, свернул в знакомый угол и распахнул низкую неприметную дверь.
Маленькая каморка с высоким потолком и небольшим оконцем, очищенная от пыли и паутины, украшенная грубым столом и деревянным лежаком, крытым охапкой соломы. Раньше в ней, наверное, хранили хозяйственную утварь, теперь комнатка стала временным пристанищем неприхотливого солдата. Скудные рассветные лучи обеспечивали, тем не менее, сносное освещение. Мальчик недоуменно оглянулся, впрочем, ничего удивительного - помещение было пусто.
Ванко еще секунду постоял в нерешительности, пока в наступившей тишине не услышал зловещий скрип прикрываемых створок широких амбарных ворот. Паренек бросился назад, выскочил в узкое пространство прохода и оцепенел. Навстречу ему перебежками двигались черные силуэты. Хищные крадущиеся перемещения ссутуленных теней не предвещали ничего хорошего. Мальчик в ужасе юркнул в пустое стойло и забился в угол в надежде, что остался незамеченным. Прелый запах соломы, как веяние тления в темном склепе - Ванко мог только уповать, что дробный стук зубов не выдаст его месторасположения. А шелестящие тихие звуки шагов неотвратимо приближались, загробным скрежетом потрясая рассудок.
Первый преследователь стремительным броском проскочил мимо. Мальчик боялся дышать. Второй сгустком тьмы замер в проеме денника всматриваясь в скупо освещенный промежуток между низкими перегородками.
- Ну че, говнюк, свела нас житуха? - Ванко еще сильнее вжался спиной в необструганные доски, судорожно упираясь пятками, будто хотел просочиться в щели.
Знакомый голос. Неприятный, по юношеский ломкий, слышанный ранее и с властными нотками и в заискивающем исполнении, причем совсем недавно и в тоже время вовсе в другой жизни, где было место радости и развлечениям - на ярмарке. Неожиданная встреча. Мальчик рад бы был крепко зажмуриться и не видеть происходящего, но тело не повиновалось, он заворожено смотрел на своего палача, не в силах даже закричать.
К готовым к переходу и находящимся на одре, на черных крыльях мрака неотвратимо является в веянии могильного холода безучастный бог Танат. Тяжелым тусклым мечом вороненой стали срезает он тонкую прядь волос умирающего, исторгая измученную душу в бескрайние просторы Безмолвных пустошей.
Боковым зрением, за плечом надвигающегося преследователя Ванко с трепетом наблюдает образ величественного ангела смерти. Леденящий кровь. Отсутствуют человеческие черты в его обличии - лишь бледный остов, покрытый бесформенным саваном, и искаженный мукой лик. Нет ничего ужаснее этого зрелища, не так страшен даже разъяренный Черенок, невольным обидчиком которого мальчик стал на торжище. Подумать - молодой наемник тоже, наверное, Неживой, убитый где-то в устье Куты, а вот стоит, оскаленный, глаза жаждой крови горят, но нет, не он воплощает Смерть, настоящая смерть таится у него позади. Бесшумная, видимая, похоже, только напуганному мальчику. Черенок не чувствует мрачного соседства, он начинает игру беспощадного хищника с затравленной жертвой.