Попался навстречу боевой автобус — окна затянуты проволочной сеткой, спереди и сзади оборудованы бойницы, а на морде табличка "ТМЗ-Чермет". Рейсовый? Чёрт возьми, прямо гордость за родной город — Тула и в эту, совсем уж последнюю войну, сдаваться не собиралась. Может, ну его нахрен эту независимость, податься всё же сюда, к комендантским? Квартиру пустую найдём, это не вопрос, и автобус с хабаром пригоним. На левом берегу хватает чего можно пригнать... Да и здесь найдётся работа — и по железу, и по связи...
Во дворе, однако, картина была уже не столь оптимистична. Там и тут лежали трупы — некоторые обглоданные, а некоторые подозрительно свежие. Продолжают значит появляться откуда-то... Заколоченные досками от разобранного забора соседней стройки окна первого этажа, побитые пулями машины, выгоревшая квартира на четвёртом этаже... выбитые окна... Героический наш "узбекский танк" с помятым капотом стоял прямо у подъезда, упершись бампером в стену. Это она правильно, мертвяк с той стороны не зайдёт. Броненосец поставил у другой стены, благо он через газон с кустами легко пролезает. Теперь и с этой не зайдёт, если не прыгун... и не альпинист, чтоб сверху свалиться...
— Привет — раздалось в наушнике. Я вас вижу.
Сашка тут же сунулась на выход.
— Стой! Ты куда так рванула? Мало ли что в подъезде творится!
— Я не в подъезд — обиженно ответила доча. Я со двора, рукой помахать!
— Со двора тоже не надо. Ты знаешь, кому ты ещё помашешь? Вон окон сколько выбитых — как думаешь, что там?
Сашка покраснела, засопела обиженно.
— Да не дуйся ты. Просто самое опасное место — возле дома. Потому что все расслабились и решили что уже дома. А мы не дома пока.
— Да я понимаю...
— Сейчас идём — отозвался я в рацию — там в подъезде как, тихо?
— Вроде тихо. Но ночью кричал кто-то.
— Скоро будем, жди за дверью. На площадке никого нет?
— Где видно — нет.
— Так — уже без рации — идём треугольником, Саша в центре, мы с Димой по бокам.
— ОК, пошли.
Вокруг никого. За разбитыми окнами может кто и сидит, но не показывается. Если что — как раз задний и правый борта броненосца в ту сторону смотрят, есть кому стрелять. Подъезд закрыт, домофон. Сашка открывает ключом — надо же, взяла с собой, не забыла. Внутри никого, но зомбятиной попахивает. Дверь открытая в одну из квартир — плохо.
— Есть кто живой? — тишина в ответ. Ну хоть шагов неровных не слышно — и то хорошо. Закрыть дверь нечем — вовнутрь открывается, не подопрёшь, и привязать не к чему.
— Проверить квартиру или ну её? — произношу вслух.
— Надо проверить, — в один голос.