— А ты спроси Лизавету Алексеевну, возможно, она тебе поможет хозяйничать, а то ты ведь не при деньгах…
— Она не даст, — убежденно сказал Юрий Петрович. — Жена у нее для меня каждую копейку выпрашивала.
— Пойдем, пойдем к ней! — говорил Афанасий Алексеевич, обнимая и подталкивая нежнейшим образом Юрия Петровича своими могучими руками, способными гнуть подковы.
— Да я же одет по-дорожному! — протестовал Юрий Петрович.
Но, пока он упирался, Афанасий Алексеевич уже ввел его в дом, и вскоре они оказались у двери кабинета.
Он так и предстал перед тещей, в шубе, в высоких сапогах, с шапкой в руке.
— Едва его поймал! — говорил Афанасий Алексеевич, не выпуская из объятий свою добычу и подводя Юрия Петровича все ближе к Арсеньевой. — Подумайте, стеснялся идти прощаться! Нет, дружок, от тещи, как говорится, никуда не уйдешь.
Юрий Петрович молчал. Лакей подставил ему стул, и он машинально сел, нервно играя шапкой.
— Ты в Кропотово собираешься? — спросил Григорий Васильевич.
— Да. Придется заниматься делами имения. Я решил тоже осесть, заняться хозяйством, растить сына.
Юрий Петрович обращался главным образом к Григорию Васильевичу.
Он знал дядю Гришу с детства и вспоминал, как уважала его Анна Васильевна, его мать. На Арсеньеву же он не смотрел, но она сурово вступила в разговор.
— Не отдам Мишу. Она мне его завещала. И не проси: он мой. Он, слава богу, — Арсеньева уничтожающе посмотрела на Юрия Петровича, — не в тебя!
Юрий Петрович негодующе ответил, обращаясь ко всем присутствующим:
— Извольте видеть! Я должен отречься от родного сына, потакая ей! — Сердясь на Арсеньеву, Юрий Петрович даже не хотел произносить ее имени. — Не будет этого, не будет! Это мой сын от женщины, которую я обожал, и он должен быть со мной. Мои незамужние сестры посвятят свою жизнь его воспитанию…
Арсеньева ядовито вставила свое словечко:
— И его новая жена, злая мачеха, будет калечить моего родного Мишеньку? — Неожиданно для всех она заплакала в голос. — Что вы думаете? — обратилась она к присутствующим, дрожа и рыдая. — Он уверяет, что скоро не женится! Воображаю!
Афанасий Алексеевич остановил Арсеньеву:
— Погоди, погоди, сестрица. Ты говоришь так, что Юрий Петрович обидеться может. Конечно, в том, что он женится, двух мнений нет…
— Я не женюсь, — опуская глаза, угрюмо сказал Юрий Петрович, — и мачехи у Миши не будет…
Сестры Арсеньевы: вдовая Дарья и незамужние Марья и Варвара — стали перешептываться, и Дарья Васильевна осмелилась заговорить:
— Насчет женитьбы, Юшенька, не закаивайся.
— Не женюсь, — упрямо повторил Юрий Петрович, Тем временем Арсеньева почувствовала сильные боли в сердце и прилегла на диване.