На баланде свой срок отбыва-ать!
Смысл в этой песенке сводился к тому, что когда малолетка откинулся, на его плечах была только отвратительная казенная роба. И поэтому
Чтобы быть поприличней одетым,
Я, как прежде, пойду ворова-ать!
Тут его, понятное дело, ловят злобные урядники, и все начинается сначала. Малолетке трудно отбывать, а осободившись, ему западло в "казенке" ходить. И он снова идет воровать. И снова его ловят урядники. Дебильная песня. Почему, спрашивается, малолетка, отсидев столько раз - песня состояла куплетов из сорока - все еще остается малолеткой? Вот с такой бородой! Почему эта дурная малолетка не пойдет работать? За несколько дней он заработает на одежду, и еще деньги останутся. Можно было бы просто попросить одежду, не оставили бы голым милосердные люди. Есть у меня подозрение, что не так все просто. Вероятно, малолетке по каким-то тюремным законам нельзя было работать и просить милостыню. Тогда это трагедия. И ворует малолетка не из желания "быть поприличней одетым". Тут другое. Но песня жалостливая. Сомневаюсь, что можно исполнять ее таким радостным голосом, улыбаясь во весь рот.
Не успел я допеть песню до последнего куплета, как дверь в середине стены распахнулась, и франтовато одетый, с белоснежным халатом внакидку, Василий Васильевич, сам, собственной персоной, предстал перед моими глазами.
- Все поешь? - спросил он меня, прикладывая носовой платочек, обильно политый духами, к носу. Да, запашок от меня не очень. Кровью, блевотиной, почему-то, и потом.
- А мы на тебя, Корнеев, столько амулетов силы извели, что на них дирижабль в небо можно было бы без газа поднять, - просветил меня агент самым дружелюбным и легкомысленным тоном. - Считай, с нижнего плана душу твою вернули. Чуть копыта ты, полупидор, не отбросил... Не тушуйся, есть решение тебя выпустить. Полежишь еще чуть-чуть, поправишься окончательно, а потом иди себе, гуляй!
И, разом утратив как показное легкомыслие, так и лживое дружелюбие:
- А я с тебя, стервеца, глаз не спущу. Если бы мне колдун протокол подписал, гнил бы ты уже...
Я пожевал губами и прошептал неразборчиво что-то вроде "Хыч-лать-ссс"
- Чего? - наклонился ко мне Василий Васильевич. Вот придурок, я ж пел недавно, неужто он таких простых вещей не помнит?
- Хочу сделать заявление! - мстительно проорал я ему на ухо. - О том, как меня пытали сотрудники контрразведки! - Эх, жаль, во рту, как в пустыне - ни капли влаги. Плюнуть и то нечем. Но за "полупидора" он ответит.
- Делай, делай, - насмешливо проговорил Василий Васильевич, - я тут вообще не при чем. Локтев, холуйская душа, при задержании переусердствовал. Приказал Аристарху тебя вырубить. А тот и рад стараться. Это и протокол задержания подтвердил. Все-таки в гостинице брали, место людное... А потом ты на допросе уже себя не помнил. Такое вытворял... Наговаривал на себя, дескать, у меня смарагды в ж...пе, драться лез... Требовал досмотра, озабоченный... Но мы не в обиде. Даже вылечили тебя на казенный счет! - и лицо у него было такое, словно из собственного кармана заплатил.