(нашей прекрасной стране),
рarce qu'on est libre (потому что она свободная) или приводили такие вещи, как
nous sommes tous еgaux (мы все равны). Один даже написал
car la France est un pays magnifique et democratique et accueillant (потому что Франция — страна замечательная, демократическая и радушная). Это различие интересно, хотя и не по причинам, предложенным автором заголовка. К одиннадцати годам у английских детей вырабатываются прагматические способности отвечать на вопросы в духе английской интеллектуальной традиции, в то время как их французские сверстники приводят целый набор подержанных лозунгов. Человек, настроенный более скептически, может спросить, почему считается, что отсутствие шовинистического джингоизма — это плохо, почему французские власти считают необходимым промывать мозги подрастающему поколению относительно величия Франции и можно ли считать, что страна более уверена в себе, если ей нужно это делать.
Однако для англичан характерно игнорировать светлые стороны действительности — «серебряную подкладку»[5] и основное внимание обращать на тучу.
Представление, что в Англии что-то подгнило, широко распространено: если людям десятилетиями говорят, что их цивилизация идет на убыль, это не может не оказать на них влияния. Обещания восстановить целостность и положение страны, которые одно за другим раздавали политические партии, оказались возмутительной ложью. На это было бы наплевать в Италии, где государству все равно никто не верит и где важные для итальянцев институты — семья, деревня, маленький городишко — живы несмотря ни на что. Англичане в институты веровали, но Британская империя исчезла из их числа, англиканская церковь зачахла, а Парламент все больше становится чем-то неуместным.
И ведь больше нет уверенности не только вне страны, похоже, не на что опереться и внутри нее. Когда я спросил однажды писателя Саймона Рейвена, что, по его мнению, значит быть англичанином, он ответил не очень-то утешительным толкованием: «Я всегда надеялся, что под этим подразумеваются благородное поведение, крикет, любезные отношения между классами, отсутствие злобы по отношению к другим, честное обращение с женщинами и честное отношение к врагам. Но теперь уж и не знаю». Комик Джон Клиз, который все больше смахивает на грубых старых полковников, которых он когда-то пародировал, уже начинает и говорить, как они. «Можно было бы делать какие угодно обобщения насчет Англии, беседуй мы с вами тридцать лет назад, — сказал он мне. — А в наши дни создается впечатление, что и предположить ничего невозможно». Эту филиппику развил искусствовед Рой Стронг, автор дневников и не очень удобный для общения садовод:»Семьи распадаются, религия дискредитирована. Так откуда же взяться нашему чувству самосознания? Что сплачивает страну? Не так уж много, черт возьми!».