Для того чтобы всучить, как покупателю, образ этой «новой страны», использовался дурацкий лозунг — «Cool Britannia»[50], от которого любой действительно хладнокровный человек лишь глазами захлопает или вздрогнет: стараясь постичь молодежную культуру, политики среднего возраста всякий раз понимают ее превратно.
Хотя элемент «Британия» немаловажен: никому и в голову не пришло сказать «Cool England». Дело в том, что страна переживает один из периодов своей истории, когда англичанина можно назвать человеком, живущим на острове в Северном море, которым управляют шотландцы. Преимущество «Британии» еще и в том, что это слово собирательное. Чтобы быть британцем, необязательно быть белым англосаксом. Сдаётся, что быть британским нигерийцем, мусульманином, евреем, китайцем, бангладешцем, индийцем или сикхом намного легче, чем английским соответствием всего вышеперечисленного. Именно потому, что Британия — изобретение политическое, она допускает разнородность.
Наивысшим проявлением идеи Британии является королевская семья. Стремление к объединению королевства прочитывается в громыхающем перечне титулов наследника трона: Чарльз принц Уэльский, герцог Корнуолла и Ротсея, граф Честера и Кэррика, барон Ренфрю, лорд Островов и Великий Правитель Шотландии. Институт монархии принадлежит миру красных мундиров и медвежьих киверов, «Юнион Джека» и пулемета системы Гатлинга, а королева Елизавета с принцем Филиппом — чуть ли не последние представители «респектабельного общества». Насколько разительно изменилась возглавляемая ими страна, стало до боли ясно после неожиданной смерти в 1997 году бывшей жены Чарльза принцессы Дианы. Следуя кодексу Поведения, не допускающему проявления эмоций, монарх и ее консорт оказались чуть ли не единственными, кто оплакивал ее смерть без сантиментов. Многие из остальных представителей этой нации якобы «плотно сжатых губ» разыскивали цветочные магазины, покупали букетики цветов, а потом возлагали их как можно ближе к любому зданию, с которым ассоциировалась эта молодая женщина с исключительными привилегиями. Вскоре ворота Кенсингтонского дворца, Букингемского дворца, Сент-Джеймсского дворца и семейного дома в Нортхэмптоншире утопали в море лепестков и пластика. Зажженные свечи в банках из-под джема оставляли как на импровизированной могиле. На придорожную ограду и деревья в парках вешали карточки и фотографии вместе с наспех написанными записками. Среди наиболее разборчивых были такие, как ДИАНА, МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ И У НЕБЕС ТЕПЕРЬ ЕСТЬ НОВЫЙ АНГЕЛ. А потом, когда наступило время похорон, публика выстроилась, миля за милей, на пути кортежа, бросая на гроб цветы и, что самое странное, сверкая вспышками фотоаппаратов, чтобы сделать снимок для семейного альбома.