Мысль о «горстке» нет-нет, да проявляется в популярных повествованиях об английской истории. Власти предпочитают увековечивать именно военные победы: ведь это возможность пройтись на счет старых врагов. (Покойного Вудро Уайэтта, члена парламента от лейбористской партии и автора колонки с ироничным названием «Глас разума» в газете «Ньюс оф зэ уорлд», портье одного французского отеля попросил произнести фамилию по буквам. «Ватерлоо, Ипр, Азинкур, Трафальгар, Трафальгар», — ответил тот.) Однако события военной истории, которые вызывают наиболее образный отклик в сознании англичанина, совсем не обязательно триумфальны. Чуть ли не единственным случаем ведения военных действий за время британской оккупации Индии, который хранится в памяти народной, остается осада Лакнау. Из событий Крымской войны вспоминают не о победах при Альме или Севастополе, а об отчаянной атаке английской легкой кавалерии. Мало кто назовет другое событие из зулусских войн, кроме сражения при Роркс-Дрифт, когда 139 британских солдат выстояли против 4000. О кампании по захвату французской Канады англичане знают лишь, что при штурме Квебека погиб генерал Вулф, о сражении за Корунья — что там погиб сэр Джон Мур. Британские кампании в Судане связаны у них лишь с образом генерала Гордона, умирающего во время Штурма Хартума последователями Махди, бурская война — с осадой Мафекинга, Первая мировая война — с катастрофой на реке Сомма и 41 000 человек, погибших в Галлиполи. А Вторая мировая война запомнилась для них больше не наступлением на Берлин, а эвакуацией англичан из Дюнкерка, когда британских солдат подбирали на континенте и доставляли туда, где было безопасно — на их остров.
Во всех этих эпизодах есть определенный элемент мифотворчества, но живучесть этих мифов свидетельствует о том, что так англичане себя видят. Общее для всех этих эпизодов — жертвенность в отчаянном противостоянии превосходящим силам. О реалполитик, о том, чьи интересы защищали попадавшие в такие ситуации солдаты, никто и не вспоминает. Создается впечатление, что всегда существовал маленький, храбро встававший на бой народ. Еще во времена Столетней войны победы англичан над превосходящими их втрое, как в сражении при Креси, или впятеро, как в битве при Пуатье (1356 год), силами стали преподносить как результат некой особой милости Божией. Эта вера была жива и через шесть веков. Вышедшая в 1944 году кинематографическая версия «Генриха V» с Лоуренсом Оливье получила финансовую поддержку английского правительства не только потому, что на нее рассчитывали как на стоящее средство пропаганды за границей, но и потому, что она служила пропагандистским целям в самой Англии, играя на чувстве готовности к лишениям. На самой известной фотографии «блица», давшей английскому народу понять, что он непобедим, среди дыма и разрушений после налета с использованием зажигательных бомб величественный и невредимый встает купол собора Святого Петра, «приходской церкви империи». Эта фотография, снятая штатным фотографом «Дейли мейл» Гербертом Мейсоном, была помещена в газета с надписью: «Твердыня правого дела противостоит неправому». «Где найдешь лучший образ протестантской цитадели, хранимой посреди Армагеддона бдительным оком Провидения?» — задается вопросом историк Линда Колли.