Запись 14. 03. 97
… Прошло полгода. Я успешно сдала сессию, удачно отдохнула в подмосковном пансионате, продолжала общаться со старыми друзьями, приобрела новых, с кем-то поссорилась, с кем-то помирилась. Я не жалела даже об одном отдельно взятом моменте в каждом прожитом дне, вечером засыпала, едва коснувшись головой подушки. Мы все так же дружили с Машей, только роли в дружбе поменялись. Теперь я была ведущей, а она ведомой. Второй семестр набирал обороты, летняя сессия обещала быть сложной. Hужно было приложить максимум усилий, чтобы не оставить долгов на осень. Маша пропадала в библиотеке. А я нашла интересную неплохую работу и све дальше уходила от учебы. Институт казался мне чем-то отдаленным. Иногда я заезжала повидать свою группу, звонила друзьям. Мне показалось, что вместе с совестью меня покинуло ещечто-то… гнетущее, какая-то помеха на жизненном пути. Я стала яснее мыслить, появились свежие идеи, вернее не появились, а определились. Я получила повышение по работе. Ближе к сессии я занялась все-таки долгами. Переписала лекции, конспекты, билеты, напечатала и сдала все рефераты и курсовые. Экзамены мы с Машей сдали практически одинаково. По одному из предметов ей занизили оценку. Разумеется, я утешила и приободрила ее, как могла и мы пошли вместе со своей группой отмечать сдачу сесси в институтском кафе. Было очень весело, разошлись мы в приподнятом настроении. Вечером я почувствовала легкое недомогание. Ощущения были необычными. Вроде бы ничего не болело, но в то же время я начала ощущать себя рыбкой в аквариуме с протухшей водой. Вскоре я почувствовала знакомый холодок под ложечкой… Как будто внутри меня что-то шевелилось, разрастаясь и обволакивая мои чувства. Догадка пришла мгновенно — это прорастала совесть. Видимо, я отдала не все, и из остатков проклевывалась новая, чистая пока еще, моя собственная совесть. Кажется, у животных это называется регенерация. Когда у ящерицы отрываешь хвост, она потом его заново отращивает. Hо ящерице-то он нужен! А я не просила, я не хочу! Hо я ничего не могла поделать, могла лишь сидеть, не шевелясь, смотря в одну точку, и прислушиваясь к тому, что происходило внутри. В ложечке, как сказали бы наши знакомые студенты-медики. Вдруг мне стало мучительно стыдно за все эти полгода, я почувствовала себя неисправимо виноватой перед всеми, а особенно перед Машей за сегодняшнюю несправедливость. Я не спала всю ночь. Совесть, игнорируя прежние размеры, пыталась потеснить душу и установить господство над моим разумом. Hочь пролетела незаметно, как секунда. Разум победил. Hо совесть все же стала чуть больше, чем была сначала. Господи, как я теперь жить буду?!