Когда, не особенно надеясь на удачу, я подал докладную записку о желании "продолжать службу в его Императорском Величестве отдельном корпусе жандармов", вдруг неожиданно получил приглашение на предварительные испытания.
Рапорт на имя полкового командира, его благожелательная резолюция, и вот я в Петербурге. Устроился я на Васильевском острове, на съемной квартире.
На испытание явилось не менее пятидесяти офицеров всех родов оружия. Не без трепета входил я в комнаты штаба корпуса жандармов, помещавшегося в знаменитом доме "У Цепного моста" против церкви святого Пантелеймона. Все казалось там страшно таинственным и важным. Единственно доступный и любезный человек, это — швейцар. Все остальные казались замороженные холодом. Видимо, такое ощущение испытывали и остальные офицеры-соискатели.
В ожидании экзаменаторов мы перешептывались. Оказалось, что экзаменационная комиссия состояла из старших адъютантов штаба корпуса при участии представителя департамента полиции, тайного советника Янкулио. Этот худощавый старик внушал мне особый страх, но почему, я сам не знал. Впрочем, такое же отношение к нему, видимо испытывали и другие испытуемые.
В первый день держали устный экзамен. Меня спросили, читал ли я фельетон "Нового Времени" о брошюре Льва Тихомирова: "Конституционалисты в эпоху 1881 года" и что я могу сказать по этому поводу. Вещь была мне известна, и мой ответ удовлетворил комиссию. Предложив затем мне перечислить реформы Александра II и предложив еще несколько вопросов по истории и администрации и выслушав ответы, председатель комиссии объявил, что устный экзамен мною выдержан и что мне надлежит явиться на следующий день держать письменный…
На письменном экзамене мне попалась тема: "Влияние реформы всесословной воинской повинности на развитие грамотности в народе".
При написании, я использовал и свой полковой опыт.
Экзамены я выдержал. Меня внесли в кандидатский список, и я должен был ждать вызова для слушания лекций.
Выдержав испытание, я вернулся в Лиду и стал ждать вызова, а в это время оказывается, Виленская жандармерия собирала обо мне наиподробнейшие сведения.
Политическая благонадежность и денежное состояние подверглись наибольшей проверке. Первое объяснять не приходится, второе же преследовало цель, чтобы в корпус не проникали офицеры, запутавшиеся денежно, зависящие от кого-либо в материальном отношении. Жандарм должен был быть независим…
Вызов меня на курсы затянулся. Прошел почти год.
***
Летом 1904 года я получил вызов на жандармские курсы в Петербург. Карьера моя делала крутой поворот. Что ждет меня впереди? Удача при служении на новом поприще, позор не справившегося со своими обязанностями офицера? Бог весть!