— Послушай… — попытался еще раз начать Шельм, который всегда просто ненавидел оправдываться. Но тот ему не дал.
— Знаешь, почему драконы исчезают, когда умирает их человек? — повернувшись к нему, очень тихо и ровно спросил он.
Шельм, хотевший уже начать возмущаться, замер и весь превратился в слух.
— Потому что после его смерти жить уже не хочется, но приходится. Если умрет дракон, умрет и память о его человеке, а это самое страшное предательство, которое может быть в моем племени. Умереть, зная, что мог бы еще жить и помнить. А потом, через некоторое время, для вас это, как правило, несколько поколений, дракон возвращается вновь, если, конечно, найдет в себе силы. И самым великим счастьем для него, и самым страшным проклятием, становится то, что он среди потомков своего человека неожиданно находит еще одного, другого, но тоже своего. От этого нельзя отказаться, если уже увидел его, если мир уже запечатлил его для тебя. И все повторяется вновь.
Рассказывая об этом, Ставрас не думал давить на жалость. Просто хотел прояснить свою позицию вздорному мальчишке, так легкомысленно относящемуся к собственной жизни, так глупо рискующему и не устающему играть в гордость и позерство даже перед друзьями, даже перед ним, тем, кто надеялся стать больше, чем просто другом, и даже уже стал таковым, приблизив его и приблизившись сам.
Но он понимал, что вряд ли гордый шут его услышит, а у того по щекам поползли слезы. Он улыбался, все равно улыбался, а они ползли и ползли, скапливались на подбородке и стекали по шее за воротник. На это невозможно было реагировать адекватно, невозможно рассуждать здраво и что-то просчитывать, мальчишка кинулся к нему и уткнулся лицом в грудь, шмыгая носом и обжигая шею слезами.
— Я не жалею вас, — обманчиво ровным голосом выдохнул он ему куда-то в область ключиц. — Не думай.
— Я не думаю, я знаю, — прижимая его к себе обеими руками, прошептал лекарь.
— Мне просто так же больно, как и тебе. Почему ты не сказал, что связь не односторонняя. Почему?
— Потому что думал, что это очевидно. Я заставил тебя раскрыться передо мной, как я мог не отплатить тебе тем же?
— Я злился на тебя за это все время. Думал ты просто хочешь так извращенно привязать к себе посильней.
— Ты глупый, взбалмошный мальчишка, — хладнокровно констатировал факт Ставрас, но сердце его в этот момент было полно совсем других, теплых, волнующих чувств.
— Угу. А еще как последняя девчонка, ревущий у тебя на груди.
— Ага. И сидящий на коленях. Просто блеск, всегда мечтал тебя "втихую", как ты выразился, потискать.